О монополистическом капитализме

 

 

 

 

 

 

(К критике либерально-буржуазного реформизма)

Предисловие

    Настоящее сочинение отнюдь не является плодом некоего «внутреннего побуждения». Напротив. Мне понадобилось достаточно много времени чтобы изучить большой объем фактического материала и показать процесс развития современного капитализма, дабы опровергнуть различные либерально-буржуазные выдумки о перерастании его в некое «новое» общество.

   Что представляет собой в самых общих чертах современный капитализм? Это господство монополистического капитала и финансовой олигархии; усиление взаимосвязанности и взаимозависимости национальных экономик в системе мирового хозяйства – глобализация, это также усиление неоколониальной эксплуатации развитыми странами развивающихся, империалистические войны за источники сырья и рынки сбыта,  напряжение международной обстановки в целом.

В этих условиях все противоречия капитализма обостряются до своих крайних пределов, за которыми уже начинается социалистическая революция. Между тем невозможно бороться за социализм, не борясь с ревизионизмом, оппортунизмом, либеральным реформизмом, ибо эти течения больше всего отравляют рабочих лживыми идеями о вечности и справедливости капитализма, мешают пропаганде марксизма.

    Реформисты утверждают, что современный монополистический капитализм это уже и не капитализм как таковой, это «капитализм без капиталистов», «постиндустриальное общество», общество социальной гармонии и справедливости. Верны ли эти утверждения? Всякому марксисту ясно, что нет, что это типичная буржуазная апология эксплуатации, паразитизма, неравенства. Сотни тысяч фактов свидетельствуют против этого. Следовательно, задачей коммунистов марксистов-ленинцев является разоблачение этих либерально-буржуазных теорий, разъяснение рабочим их лживой сущности. 

Настоящее сочинение направлено на критику именно либерально-реформистских взглядов.

 

 

 

* * *

 

ГЛАВА  ПЕРВАЯ

Монополистический капитал: причины образования и формы

1. Концентрация производства как основа образования монополий

   Тенденция к монополизации, то есть к единоличному   господству, заложена в самой природе капитала. Однако реальные предпосылки зарождения монополий возникли лишь к концу 19 века  на  основе  достигнутой   высокой   степени концентрации производства. Бурный рост производительных сил, начиная с 70-х годов 19 в., связанный с развитием капиталоёмких отраслей тяжёлой промышленности,     железнодорожное строительство, переход от энергии пара к энергии электричества привели к переходу от индивидуальной капиталистической собственности к её акционерной форме. Всё это  проложило дорогу к монополии – высшей форме капитала, которая поныне является господствующей.

    На определённом этапе развития высокая степень концентрации производства неизбежно приводит к тому, что большая его доля сосредотачивается в руках ограниченного числа крупных предприятий. Монополия приходит на смену свободной конкуренции. В этих условиях перед капиталистами возникает альтернатива: либо развертывать против других капиталистов в отрасли ожесточённую и изнурительную конкуренцию, либо стать на путь согласования с ними важнейших направлений производственной и рыночной деятельности. Второй вариант, разумеется, предпочтительнее. Таким образом, возникла особая система союзов, сговоров и соглашений о совместной производственной деятельности и единой рыночной стратегии (уровне цен, дележе рынков сбыта и источников сырья, регулировании условий оплаты труда и т.д.).

   В эпоху домонополистического капитализма подобная альтернатива была просто невозможна. При огромном количестве индивидуальных предприятий в каждой отрасли, отсутствии какого-либо существенного     превосходства одного предприятия над другим единственным законом существования и выживания была конкуренция. Именно поэтому экономистам того времени она представлялась универсальным «законом природы».

   В условиях монополистического капитализма появилась не только возможность, но и необходимость согласования выпуска и сбыта продукции ведущими производителями.  Таким образом, концентрация производства напрямую подводит к монополии, ибо нескольким гигантским предприятиям достаточно просто прийти к соглашению между собой. При переходе к монополистическому капитализму ведущей формой хозяйствования становятся акционерные общества (корпорации). Это предприятия, капитал которых образуется на основе слияния многих индивидуальных капиталов отдельных капиталистов.

   Первые акционерные общества появились ещё в 16  веке в эпоху первоначального накопления капитала. Как единичные  явления они   были распространены в условиях домонополистического капитализма. Однако их массовое создание началось лишь в конце 19 века в тех отраслях, где были  необходимы  особенно  большие  размеры авансированного капитала, а оборот его оставался медленным (строительство железных дорог, тяжёлая индустрия). Ни один капиталист в этих отраслях не мог самостоятельно организовать предприятие. Оно могло быть создано только на акционерных началах. Таким образом, акционерные общества стали важнейшей формой централизации индивидуальных капиталов.

   В 20 веке корпорации заняли господствующее положение в экономике развитых капиталистических стран. Так, в конце 80-х г. в США насчитывалось около 16 млн., предприятий различных видов от мелких мастерских до огромных компаний. Среди них было более 3 млн. корпораций, то есть примерно 20%. На них приходилось более 90% всего валового продукта всех предприятий страны.

2. Формы монополизации капитала

 

   В образовании монополистических союзов главную роль играют различные формы централизации капитала в руках крупных акционерных обществ. Первоначально в этом процессе преобладала так называемая горизонтальная интеграция, то есть образование монополистических объединений в рамках одной отрасли. Это направление было ведущим в первой половине 20-го века. В результате    возникли отраслевые монополии в виде картелей, синдикатов и трестов. В зависимости от уровня концентрации производства и централизации капитала различные формы монополистических союзов получили неодинаковое распространение в отдельных странах. Так, картели заняли ведущее положение в экономике Германии, синдикаты - в России, тресты - в Соединённых Штатах Америки. Начиная с 20-х годов в США, а затем и в других капиталистических странах на основе дальнейшей концентрации производства и централизации капитала стала развиваться т.н. вертикальная интеграция, т.е. объединение в рамках одной корпорации взаимосвязанных производств ряда отраслей. Примером этого может служить организация производства в рамках единого технологического процесса (от добычи сырья до выпуска готовой продукции и последующего обслуживания потребителей).

Вертикальная интеграция является частью общего процесса диверсификации, то есть проникновения части капитала данной корпорации в отрасли, не связанные напрямую с её деятельностью. Охватывая вначале смежные по технологии отрасли, диверсификация вскоре распространяется далеко за их пределы. Она создаёт благоприятные условия для перелива капитала в наиболее рентабельные производства, что повышает экономическую устойчивость корпорации в период экономических кризисов, которые время от времени неизбежно поражают те или иные отрасли. Диверсификация может осуществляться как на основе централизации, так и на основе концентрации капитала. В первом случае корпорация приобретает отдельные предприятия в другой отрасли за счёт покупки их акций, а во втором создает новые предприятия за счёт собственных накоплений. Таким образом, складываются многоотраслевые акционерные общества – концерны, которые становятся главенствующей формой промышленных монополий. В их состав входят сотни, а иногда и тысячи предприятий, относящихся к разным отраслям и расположенных во многих странах мира. Благодаря диверсификации концерны укрепляют свои экономические позиции, особенно в развивающихся странах, тем самым, удушая и эксплуатируя их, наиболее «эффективно» контролируют рынок, перераспределяют и используют ресурсы (производственные мощности, научно-технический прогресс, расходы на рабочую силу, рекламу и т.д.).

   В США и ряде других наиболее развитых капиталистических стран процесс перерастания трестов в концерны был ускорен антитрестовским законодательством, наложившим запрет на полную монополизацию той или иной отрасли одной корпорацией.

  В конце 80-х годов 20 в., централизация капитала, слияния и поглощения, достигли небывалого прежде размаха. Так, в США сделки такого рода увеличились с 12 млрд. дол. в 1975 г, до 280 млрд. в 1989. За период с 1980 по 1986 из 500 крупнейших корпораций в результате слияний и поглощений выбыло 92.

   Для этой самой мощной в истории капитализма волны централизации капитала характерны две особенности:

1.  с помощью этих слияний и поглощений осуществляется   перелив   капитала   в   наиболее прибыльные отрасли;

2.  слияния и поглощения являются универсальным инструментом для уничтожения сильными корпорациями-гигантами более слабых..

   Начиная с 60-х годов 20 века стали возникать конгломераты -  монополистические объединения, образованные путём поглощения не связанных между собой нескольких десятков мелких и средних фирм. Главная цель таких поглощений - получение дополнительной прибыли за счёт спекуляции на курсах акций. Но это в свою очередь ведёт к тому, что рано или поздно конгломераты распадаются или превращаются в диверсифицированные концерны.

Вот статистика крупнейших монополий за 2002 год.

 

Капитализация 10 крупнейших компаний мира
№	Название	Страна	Капитализация, $ млрд.
1	General Electric	США	328,11
2	Microsoft	США	284,43
3	Exxon Mobil	США	283,61
4	Pfizer	США	269,66
5	Wal-Mart Stores	США	241,19
6	Citigroup	США	239,43
7	BP	Великобритания	193,05
8	American International Group	США	191,18
9	Intel	США	184,66
10	Royal Dutch/Shell Group	Нидерл./Великобрит.	174,83

 

Размер совокупный капитала этих монополий поражает воображение. Таким образом, мы видим, что современный капитализм вопреки всем утверждениям идеологов буржуазии, в главном и основном не изменился со времён анализа его Лениным в книге «Империализм как высшая стадия капитализма». В основе него по-прежнему лежит монополия, вырастающая на основе концентрации и централизации производства. А отсюда крутые и острые противоречия на мировом рынке, ожесточённая конкуренция, растрата огромного количества производительных сил (в результате слияний, поглощений, банкротств, ликвидаций), усиление эксплуатации пролетариата (особенно в «третьем» мире), паразитизм и загнивание.

3. Монополии и конкуренция

  Конкуренция – боевой клич либералов. В конкуренции, свободе частной собственности и предпринимательства либералы-реформисты видят панацею от всех болезней капитализма. Уничтожение монополий и формирование свободного рынка – главная цель любой либеральной партии! Но возможно ли это?

   Буржуазные экономисты утверждают, что в будущем в производстве возрастет роль небольших предприятий, «мягкие» формы объединений которых (ассоциации, торгово-промышленные группы) позволят быстро реагировать на перемены в рыночном спросе и при необходимости перестраивать механизм производства. Огромные транснациональные корпорации, которые ныне сосредоточили огромную часть производства тех или иных видов продукции, очевидно, сохранятся ещё долгое время, но вынуждены будут потесниться с ростом мелкого и среднего бизнеса.

   Нетрудно увидеть, что все эти заявления лишены всякого смысла и носят мещанский, утопический характер.

 

   «Свободная конкуренция, - говорит Ленин, - есть основное свойство капитализма и товарного производства вообще; монополия есть прямая противоположность свободной конкуренции, но эта последняя стала на наших глазах превращаться в монополию, создавая крупное производство, вытесняя мелкое, заменяя крупное крупнейшим, доводя концентрацию производства и капитала до того, что из него вырастала и вырастает монополия: картели, синдикаты, тресты, сливающийся с ними капитал какого-нибудь десятка ворочающих миллиардами банков. И в то же время монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют её, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий. (В. И. Ленин, Империализм, как высшая стадия капитализма. Полн., собр. соч., т. 27).

 

   С образованием монополий характер конкуренции качественно меняется: старая свободная конкуренция обособленных капиталистов уходит в прошлое. Решающе значение приобретает конкуренция между крупными монополиями в рамках отдельных отраслей, национальных хозяйств и мирового рынка в целом.

   Огромные экономические комплексы намного глубже, чем небольшие предприятия, интегрированы в систему национального и международного разделения труда. Монополии производят приблизительный учёт рынков сбыта, источников сырья, ресурсов, капитала, рабочей силы, технических возможностей, используя с этой целью обширную статистическую информацию, систему отраслевых и макроэкономических моделей. На основе такого учёта вырабатываются соответствующие прогнозы, определяется стратегия в области производства, капиталовложений и т.д. Многие крупные корпорации прибегают не только к краткосрочному, но и к среднесрочному, а в некоторых сферах хозяйственной деятельности - и к долгосрочному планированию.

     Объектом целенаправленного воздействия при этом оказываются многообразные «стыки» хозяйственных операций, осуществляемых различными подразделениями монополий, соотношения между спросом и предложением, складывающиеся на национальных и мировых рынках.

    Однако в этой своей деятельности монополии неизбежно вступают в отношения конкуренции между собой, острую борьбу за рынки сбыта, сферы влияния и т.д. При этом появляются новые методы конкурентной борьбы.

    Расширение и развитие международных монополий привело к формированию транснационального монополистического капитала – главной черты современного капитализма.

    Сегодня, транснациональные корпорации (далее ТНК) господствуют в самых передовых отраслях экономики и таким образом контролируют научно-технический потенциал капитализма, воздействуют на изменение структуры мирового хозяйства. Имея филиалы в разных странах, ТНК могут легче приспосабливать свои производственные и сбытовые программы к специфическим условиям различных национальных рынков и проводить соответствующую оптимизацию своей деятельности. Координируя деятельность своих предприятий в различных странах, транснациональные корпорации имеют возможность гибкого производственного манёвра, сосредоточивая те или иные процессы в странах с более низкими издержками, прежде всего там, где имеются дешевая рабочая сила и сырье.

   Транснациональный монополистический капитал подчиняет себе целые отрасли производства в масштабе как отдельных стран, так и мирового хозяйства в целом. В этих условиях чрезвычайно возрастает роль финансового капитала, огромных транснациональных банков, на новую ступень поднимается вывоз капитала, особенно в форме прямых зарубежных инвестиций. Всё это сопровождается обострением конкурентной борьбы между монополиями за господство в мировом хозяйстве. Более того, растущее влияние транснационального капитала на мировое хозяйство и его структуру не только приводит к усилению взаимосвязанности между различными частями мировой экономики, но и обостряет до максимума все противоречия буржуазного строя, прежде всего между эксплуатируемыми ТНК развивающимися странами и развитыми странами-метрополиями.

   Таким образом, либерально-реформистская теория об исчезновении монополий в будущем, росте мелкого и среднего бизнеса, есть не более чем сладкая фантазия мелких буржуа. В действительности же, в условиях современного капитализма на основе достигнутых производительных сил монополия вообще неустранима. Её невозможно ликвидировать никакими, даже самыми жёсткими законодательными мерами, поскольку законодатели в буржуазном государстве ставятся не народом, а теми же финансово-промышленными группами, представителями ТНК, и вся антитрестовская, антимонопольная борьба превращается не более чем в фарс.

  Прав был Энгельс, когда писал еще в 1843 году, что:

 

 «Всякий конкурент должен желать для себя монополии, будь то рабочий, капиталист или землевладелец. Всякая небольшая группа конкурентов должна желать монополии для себя против всех других. Конкуренция покоится на интересе, а интерес снова создаёт монополию; короче говоря, конкуренция переходит в монополию. С другой стороны, монополия не может остановить поток конкуренции; более того она сама порождает конкуренцию, подобно тому, как запрещение вывоза или высокие пошлины порождают конкуренцию контрабанды» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. 2 изд. т. 1. стр. 559-560).

      Можно уничтожать отдельные монополии, можно уничтожать отдельные (хотя практически это нереально!) транснациональные корпорации. Но это ни к чему не приведет. Мелкий и средний бизнес, на который либералы возлагают огромные надежды, порождает монополию ежедневно, ежечасно и в расширенном масштабе. На место старых, уничтоженных монополий (хотя и их пока никто не собирается уничтожать!) с естественной неизбежностью придут новые, порождённые ещё недавно таким «безобидным» мелким и средним бизнесом. Ведь дело в том, что «конкуренция уже предполагает монополию, а именно монополию собственности» (там же). И здесь вновь выступает лживость либералов: что может быть лицемернее, чем нападать на отдельные монополии и сохранять основную монополию, монополию собственности!?

   Вообще, бессмысленно уничтожать отдельные монополии, не уничтожая тот субстрат, на котором они произрастают. Конкуренция порождает монополию - монополия порождает конкуренцию. Это - два полюса диалектической противоположности. Следовательно, монополия может быть устранена лишь в том случае, если будет устранена конкуренция, а вместе с ней и весь капиталистический способ производства.

4.Монополии и тенденция нормы прибыли к понижению

    Образование монополистического капитала означает качественное изменение не только основного производственного отношения буржуазного общества - между наёмным трудом и капиталом, но и отношений внутри господствующего класса. Сформировавшийся в условиях свободной конкуренции механизм образования средней прибыли и тенденции нормы прибыли к понижению оказался существенно подорванным. Многие экономисты, в том числе и советские  настолько абсолютизировали эту тенденцию, что фактически стали отрицать саму возможность тенденции нормы прибыли к понижению в условиях монополистического капитализма. Это грубая теоретическая ошибка, которую теперь, разумеется, необходимо исправить.

Мировая экономика империализма после окончания Второй мировой войны переживала определённый подъём (прежде всего это относится к США), свя­занный с получением больших капиталов на поставке вооружений во время войны, развитием государственно-монополистического капитализма и вмешатель­ством государства в экономику, определённым уступкам рабочему классу своих стран, вызванными страхом перед социалистической революцией (в связи с успехами Советского Союза и созданием системы социалистических государств). К примеру, в период с 1942 по 1966 г. норма прибыли в США приближалась к 20%, несколько ниже в других капиталистических странах. Но этому буржуазному «раю» в начале 70-х годов пришёл конец. В 1974 - 1975 гг. разразился экономический кризис, когда норма прибыли в США резко снизилась. Аналогичное произошло и в других странах. Но и после выхода из этого кризиса мировая экономика империализма не смогла вернуться к уровню 60-х годов. Наступила длительная стаг­нация, выразившаяся в высокой безра­ботице и высоком уровне инфляции.

  Известно, что повышение производительности труда вызывает увеличение произведённого богатства. Но целью капитала является не просто увеличение богатства, развитие новых технологий, а увеличение прибавочной стоимости, выжимаемой из рабочего класса.  Источником прибавочной стоимости является разница между стоимостью рабочей силы, которую рабочий продаёт по договору о найме, и стоимостью, которая создаётся посредством использования этой рабочей силы в течение рабочего дня. Таким образом, сам рабочий день делится на время, в течение которого рабочий воспроизводит стоимость своей рабочей силы (необходимый рабочий день), и время, в течение которого он создаёт стоимость большую, чем первоначальная стоимость его рабочей силы, прибавочную стоимость, которую безвозмездно присваивает капиталист (прибавочный рабочий день). Влияние технологии  на увеличение прибавочного труда зависит от того, как она воздействует на это разделение рабочего дня.

   Допустим, что в течение рабочего дня, продолжительностью 8 часов рабочий воспроизводит стоимость своей рабочей силы в течение 4 часов, а 4 оставшихся часа трудится на капиталиста, производит прибавочную стоимость. Допустим далее, что в результате роста производительности труда время, которое рабочий затрачивает  на воспроизводство своей рабочей силы, уменьшилось с 4 до 2 часов. Отсюда, в течение 8-ми часового рабочего дня прибавочный труд составит 6 часов, увеличится на 50%. Представим, что общественная производительность труда ещё более выросла, так что продолжительность необходимого рабочего времени уменьшилась с 2 часов до 1 часа. Прибавочный труд в этом случае увеличился с 6 до 7 часов. Однако если в предыдущем примере его рост составил 50%, то в настоящем, уже только16,5%. Таким образом, мы видим, что каждое удвоение производительности труда, вызываемое развитием технологий производства, даёт все меньшее пропорциональное повышение присваиваемой прибавочной стоимости.

  Другими словами, чем более повышается общественная производительности труда, и как следствие чем более снижается продолжительность необходимого рабочего дня, тем более трудным становится новым технологиям увеличивать норму прибавочной стоимости на величину, достаточную для сохранения общей нормы прибыли и обеспечения расширения капиталистического производства в целом. 

В этих условиях буржуазия империалистических госу­дарств в погоне за новыми прибылями вынуждена расширять про­изводство до максимально возможных пределов, перенося производство в страны преимущественно отсталые с рабской оплатой труда, осуществляя при этом между собой жестокую борьбу за передел сфер влияния и подчинение себе других стран. ТНК (транснациональ­ные корпорации) объединяются в более крупные конгломераты, которые и ведут между собой борьбу за передел мира.

 

 

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Финансовый капитал и финансовая олигархия

1. Происхождение финансового капитала и формы сращивания промышленных монополий с банковскими

 

Современный монополистический капитализм можно охарактеризовать как эпоху господства финансового капитала. И это будет весьма верно, ибо сегодня это главная форма функционирования капитала. Если эпоха домонополистического капитализма характеризовалась господством промышленного капитала, то «для империализма, - как указывал Ленин, - характерен как раз не промышленный, а финансовый капитал», который возникает и развивается в процессе концентрации и централизации производства и капитала, образования монополий как в промышленности, так и в банковском деле и слияния, сращивания банковских монополий с промышленными.

      Образование финансового капитала ярко свидетельствует о колоссальном обобществлении производства в недрах капитализма. Сегодня это наиболее ярко проявляется в образовании транснациональных банков. В одиночку ни промышленные, ни банковские монополии не в состоянии в течение длительного времени реализовывать себя как монополии, получать монопольные сверхприбыли. Следовательно, финансовый капитал является закономерной ступенью в развитии монополизма, знаменует собой установление единого капиталистического контроля над производством и обращением.

     Насколько велика сегодня роль банков, мы можем судить исходя из следующих данных о капитализации (в млрд. долларов) крупнейших транснациональных банков за 2002 год.

 

 

 

 

 

1	Bank of America	США	169,84
2	Royal Bank of Scotland Group	Великобритания	94,37
3	Deutsche Bank	Германия	46,05

 

Согласно журналу Британскому журналу «The Banker» по размеру собственного капитала в рейтинг десяти крупнейших банков мира вошли в конце 2001 года: 1 Citigroup (США) - $54,498 млрд; 2 Mizuho Financial Group (Япония) $50,502 млрд; 3 Bank of America Corp (США) $40,667 млрд; 4 JP Morgan Chase & Co (США) $37,581 млрд; 5 HSBC Holdings (Великобританиия) $34,620 млрд; 6 Credit Agricole Groupe (Франция) $26,383 млрд; 7 Ind. & Comm. Bank of China (Китай) $22,792 млрд; 8 Deutsche Bank (Германия) $20,076 млрд; 9 Bank of Tokyo-Mitsubishi (Япония) $20,050 млрд; 10 Sakura Bank (Япония) $20,035 млрд; В список 1000 крупнейших банков мира по размерам собственного капитала вошли российские банки Внешторгбанк, Сбербанк и МДМ-Банк. По размеру активов первая десятка самых крупных банков мира выглядит следующим образом: 1 Mizuho Financial Group (Япония) $1,259 трлн; 2 Citigroup (США) $902,210 млрд; 3 Deutsche Bank Germany $874,706 млрд; 4 JP Morgan Chase & Co (США) $715,348 млрд; 5 Bank of Tokyo-Mitsubishi (Япония) $675,640 млрд; 6 HSBC Holdings (Великобритания) $673,614 млрд; 7 HypoVereinsbank (Германия) $666,707 млрд; 8 UBS Switzerland $664,560 млрд; 9 BNP Paribas (Франция) $645,793 млрд; 10 Bank of America Corp (США) $642,191 млрд;

 

   Вместе с повышением роли банков в экономике развиваются определённые формы связи последних с промышленными концернами. Помимо собственно кредита эти формы включают систему участия в капитале, личную унию, управление капиталами по доверенности и т.д.

   Решающее значение здесь имеет система участия в капитале, то есть взаимное владение промышленными  и  банковскими корпорациями доле акционерного капитала.   На её основе создается иерархическая зависимость  большого числа  предприятий  от - финансовых групп  или отдельных  финансовых  магнатов, которые  тем самым   получают возможность распоряжаться огромными суммами чужого капитала и выкачивать из подконтрольных предприятий (а следовательно в конечном счёте из рабочих) высокие монопольные прибыли. Головное предприятие - «мать» - скупает контрольный пакет акций другой, дочерней» компании, а та в свою очередь подчиняет себе «внучатые» общества.

    Система участия дополняется личной унией и долговременными финансовыми связями, представляет собой фундамент, на котором зиждется власть финансовой олигархии. Существует несколько форм системы участия:  

   1) Частные лица – крупные  капиталисты владеют акциями торгово-промышленных компаний и кредитно-финансовых учреждений и оказывают влияние на политику той или иной компании или фирмы. Иногда для этих целей создаются холдинги, владеющие крупными пакетами акций различных промышленных предприятий и финансово-кредитных учреждений.

   2) Кредитно-финансовые  учреждения  (банки, страховые    компании) приобретают крупные пакеты акций торгово-промышленных корпораций. Коммерческие  банки  на доверительной основе хранят акции,  принадлежащие финансовой олигархии. Для этой цели банки создают особые трастовые отделы. Располагая    широчайшими полномочиями и выступая от имени собственников акций, банки становятся участниками верховного контроля в промышленных концернах.

    3) Приобретение торговыми и промышленными корпорациями акций кредитно-финансовых учреждений. Таким образом,    промышленные компании обеспечивают себе доступ к денежным капиталам, необходимым   для   увеличения  и расширения производства.

   В современную эпоху государственно-монополистического капитализма традиционное понятие системы участия стало шире, ибо теперь само государство выступает совладельцем акций частных компаний, и наоборот, частные компании покупают акции государственных предприятий. Это означает дальнейшее переплетение монополий и государства, ещё больший гнёт буржуазии.

 

 

4. Финансово-промышленные группы и финансовая олигархия

 

   Основной формой организации финансового капитала является финансово-промышленная группа (далее ФПГ). Финансово-промышленные группы начали формироваться в эпоху перехода от домонополистического капитализма к монополистическому, на основе процесса концентрации и централизации капитала, развития крупных и крупнейших акционерных обществ. Они представляют собой результат сращения кредитно-финансовых монополий (банков, страховых компаний) с торгово-промышленными и транспортными монополиями на основе системы участия, личной унии и других связей.

     ФПГ – это гигантские союзы монополий, распоряжающиеся огромными капиталами. Так, в США в начале 70-х гг. они контролировали свыше 30% активов всех корпораций. На вершине пирамиды каждой ФПГ находятся одна или несколько богатейших семей – представителей финансовой олигархии, которые полностью контролируют деятельность этих групп.

 После Второй мировой войны произошли существенные изменения в характере и организационном построении ФПГ. Кроме имеющих четко выраженную структуру во главе с руководящей холдинг-компанией (в этих случаях обычно проводится общая политика среди всех звеньев данной группы в целях максимизации прибыли), появились такие, в которых отсутствует единый координационный центр. Общность интересов здесь достигается с помощью взаимного владения акциями и объединения вокруг крупных кредитно-финансовых учреждений (коммерческих и инвестиционных банков, страховых компаний).

Теперь на примере корпоративных структур США рассмотрим характерные особенности организационного строения и управления современных ФПГ.

Существующие в США финансово-промышленные объединения можно условно разделить на две групп: в первую входят структуры с доминированием банков, при этом контроль над предприятиями осуществляется со стороны банков. Среди наиболее известных банковских объединений с набором подконтрольных предприятий выделим группы "Чейз", "Моргана", "Меллона", "Лимена-Голдмена, Сакса".

Организационная структура банковских финансово-промышленных групп представляет собой горизонтальное объединение крупных фирм олигополистического типа, в центре которого находится ведущий коммерческий банк.

В большинстве случаев данные группы имеют похожую историю создания и развития, имеют одинаковое строение. Например, финансовая составляющая группы "Чейз" включает коммерческий банк "Чейз Манхэттен корп." (Chase Manhattan Corp.), созданный 1 апреля 1996 г. в результате объединения "Чейз Манхэттен бэнк" с "Кемикл бэнк", и две компании по страхованию жизни ("Метрополитен лайф иншуренс К." и "Эквитэбл лайф"). Промышленная составляющая группы - это 21 нефинансовая корпорация, каждая их которых входит в число 100 крупнейших компаний США, в том числе пять транспортных компаний, включая три авиакомпании и две железные дороги; две авиастроительные компании, две химические компании; две компании розничной торговли. Все эти компании контролируются банком "Chase Manhattan Corp.

Во второй группе доминируют промышленные предприятия ("General Motors", "El du Pont de Nemours", "General Electric", "Ford Motors", "АТ&Т") , но финансовые структуры в них также весьма сильны ("General Motors Acceptance Corp.", "General Electric Capital Services", "Ford Motor Credit Corp.", "IBM Credit Corp." и т.д.)

Характерной чертой данных групп является преобладание вертикальной составляющей над горизонтальной. Например, основой группы "General Motors" является крупнейший в мире автомобилестроительный концерн. Головная компания концерна выступает в качестве материнской по отношению к тысяче фирм группы, контролируя посредством участия в капитале их производственную и финансовую деятельность.

     Современные финансово-промышленные группы являются универсальными по характеру деятельности и транснациональные по ее масштабам, в которые входят, на основе акционерных, финансовых, а также деловых форм связей, промышленные фирмы, банки и другие финансовые институты, торговые и строительные компании, а также компании, относящиеся к другим отраслям хозяйства. Поэтому среди огромного многообразия форм взаимодействия взаимосвязанных партнеров есть традиционные концерны во главе с крупной промышленной корпорацией ("General Motors", "El du Pont de Nemours", "General Elektric", "Ford Motors", "АТ&Т", "IG Farben Industry", "Flik", "Тhyssen-Оppеnheimer", "Fiat" и т.д.), группы сформированные вокруг кредитно-финансовых институтов ("Chasе", "Моrgan", "Меllon", "Limen-Goldmen, Sacks" в США или Deutsche Bank AG, Dresdner Bank AG в ФРГ и т.д.) и включающие в свой состав подконтрольные производственные предприятия, семейные холдинговые компании (например, южнокорейские чеболи - "Daewoo", "Samsung", "LG International", "Hyndai" и др.). Кроме того, существуют и универсальные многоотраслевые объединения - деловые группы, получившие наибольшее распространение в Японии (сюданы - "Mitsubishi", "Mitsui", "Sumitomo", "Dai-Ichi Kangyo", "Fuje", "Sanva"). Для сегодняшних высоко интегрированных корпоративных объединений - финансово-промышленных групп, концентрирующих значительную часть ВНП в своих руках, стал характерным экономический контроль не над отдельными отраслями хозяйства и секторами предпринимательской деятельности, а над всей национальной экономикой, что придает им статус центров экономической власти. Вот только некоторые примеры.

В середине 80-х годов на 30 компаний Великобритании и 180 компаний США приходилось около 2/5 ВНП обеих стран.

Согласно официальным данным, совокупный годовой объем продаж шести групп-гигантов составляет примерно 14-15% валового национального продукта страны, если учесть и дочерние компании - то около 25%. Они контролируют (с учетом входящих в них компаний) примерно 50%, а по некоторым оценкам, и до 75% общей суммы промышленных активов страны.

В объем продаж 10 ведущих южнокорейских промышленных холдингов составил примерно 1/2 ВНП Республики Корея. А масштабы деятельности наиболее крупной из них - группы "Самсунг", на сегодняшний день таковы, что их лучше всего сравнивать с национальными экономическими показателями Кореи. Объем продаж корпорации составляет более 10% ВНП, экспорт - более 12%

    Таким образом, мы видим, что в условиях государственно-монополистического капитализма резко усилилась универсализация ведущих финансово-промышленных, способствующая ещё более высокой степени монополизации экономики в руках современной плутократии. Следовательно, все разговоры идеологов буржуазии о постепенном исчезновении транснациональных корпораций и банков есть не более чем фикция. Не исчезновение, а напротив дальнейшая монополизация мирового рынка кучкой сильнейших финансово-промышленных групп наблюдается сегодня.

   Буржуазные экономисты и социологи пытаются маскировать с помощью    различных    теорий  («народного капитализма», «диффузии собственности») господство в экономической, политической и общественной жизни финансовых групп. Продажа акций населению, определённые законодательные ограничения в кредитно-финансовой сфере, национализация крупнейших банков и т.д. выдаётся ими как доказательство подрыва мощи финансово-промышленных группировок. Однако действительный анализ монополистических групп показывает, что несмотря на определенные изменения в формах и характере их деятельности, обусловленные развитием государственного  вмешательства в экономику, процессом обобществления производства, финансовые группы  по-прежнему остаются господствующим звеном в современной  экономике.

Выше мы видели, что в целом для современного монополистического капитализма, как и для домонополистического капитализма 19-го века характерна тенденция нормы прибыли к понижению. В главе первой в четвёртом пункте мы показали вкратце первый путь, которым идёт буржуазия для преодоления этой тенденции – а именно путь захватов, аннексий, неоколониального порабощения всё новых стран. Само собой понятно, что этот путь имеет разрушительный характер и не всегда может быть применён. Поэтому буржуазия использует другой способ для сопротивления этой тенденции, а именно с помощью спекуляции на фондовом рынке. Исключительная прибыльность выпуска ценных бумаг, как одной из основных операций финансового капитала, играет очень важную роль в развитии и упрочении власти финансовой олигархии – кучки магнатов наиболее сильных ФПГ.

 

   Ленин писал, что капитализму

 

«…свойственно отделение собственности на капитал от приложения капитала к производству, отделение денежного капитала от промышленного или производительного, отделение рантье, живущего только доходом с денежного капитала, от предпринимателя и всех непосредственно участвующих в распоряжении капиталом лиц». (Ленин В.И. Собр. соч. 4 изд. Т. 22. стр. 226).

 

    Сегодня это отделение достигло поистине гигантских размеров. Например, стоимость торговли иностранной валютой в конце 90-х годов, по большей части  осуществляемой в попытке получить прибыль, используя колебания в котировке валют, составила более 1,5 триллионов долларов США в день (!!!), что представляет собой увеличение почти в 10 раз по сравнению с показателями 1986 года.  В противоположность этому мировая стоимость экспорта, охватывающая товары и услуги составила в 1998 году 7 триллионов долларов, или 25 миллиардов долларов в день. К 1995 году величина капитала США в форме взаимных фондов, пенсионных фондов и т.д. достигла 20 триллионов долларов, в 10 раз превысив показатели 1980 года. Международные сделки по облигациям и акциям с 1970 по 1997, выраженные в процентном отношении к  ВВП, выросли на 57% для США, 55% для Японии, 60% - для Германии.

   Наиболее ярким выражением этого процесса – попытки расширения капитала путём чисто кредитно-денежных спекуляций – был невиданный прежде рост фондовых рынков.

  Так индекс Dow Jones Industrial Average в 1994 году стоял на отметке около 3700 пунктов, а к 2000 он превысил уже  11.700 пунктов, увеличившись более чем в три раза при общем росте цен на фондовом рынке более чем на 200%. Однако в течение того же времени мировая экономика не выросла в три раза. Доход на душу населения и ВВП в США увеличились менее чем на 30%, при этом половина этого роста произошла благодаря инфляции. Доходы монополий выросли не более чем на 50%.

  Чем же можно объяснить такое развитие и что оно означает нежного капитала от промышленного или производительного, отделение рантье, живущего только доходом с денежного капитала, от предпринимателя и всех не­посредственно участвующих в распоря­жении капиталом лиц». (Ленин В. И. Собр. соч. т.27, с.356-357).

Но торговля акциями на фондовом рын­ке имеет мало общего с мобилизацией нового капитала. Это - торговля правом на собственность, притязаниями на бу­дущие доходы. Таким образом, акции и облигации являются фиктивным капи­талом, правом на доход, на собствен­ность, прибавочную сто­имость, произведённую в процессе капи­талистического производства.

Капиталистическое производство, достигнув невиданной прежде концент­рации, заявило о необходимости повы­шения мобильности капитала, возмож­ности его свободного перемещения из отрасли в отрасль, из одной страны в другую с целью максимального использования складывающейся благоприят­ной конъюнктуры мирового рынка в раз­ных его частях. Это и осуществляется путём фондового рынка через переме­щение капитала в акциях, путём прода­жи их без ликвидации производственно­го капитала как такового.

Но с другой стороны у такого роста есть естественные пределы.   Стоимость акций растёт, а прибыль посредством сделок с акциями может получаться только до тех пор, пока существует приток капитала на рынок. Несмотря на то, что фиктивный капитал растёт крайне высокими темпами, рано или поздно он наталкивается на тот факт, что он является лишь притязанием нам прибавочную стоимость, но сама эта прибавочная стоимость должна быть реально произведена рабочим классом.  Это со всей рельефностью показывает паразитизм современного монополистического капитализма, финансовой олигархии. 

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Система международного господства монополистического капитала

1. Возникновение мирового капиталистического хозяйства

 

  Монополистический капитализм невозможен вне системы мирового хозяйства. Переход к монополистической стадии капитализма небольшой группы стран в конце 19 начале 20 вв. означал завершение формирования мирового хозяйства.

  Возникновение мирохозяйственных отношений было подготовлено всем ходом экономического развития. Ещё на заре капитализма возникла оживленная международная торговля. С появлением и развитием машинной индустрии углубилось международное разделение труда, усилилась зависимость стран друг от друга, интенсифицировался обмен товаров на мировом рынке.

    Но с самого начала эти процессы протекали в обстановке острых   противоречий и борьбы, сопровождались разбоем и захватом   колоний, порабощением других народов и стран, превращением их в придатки капиталистических государств-метрополий. Таким образом, развитие мирового   хозяйства способствовало с одной стороны росту капитализма в немногих странах, а с другой - ограблению и эксплуатации огромного большинства населения земли.

   Становление     капитализма свободной конкуренции шло по двум основным направлениям: во-первых, это развитие «вглубь», то есть рост капиталистического производства и национальных рынков в немногих экономически развитых странах; во-вторых, это развитие «вширь», посредством распространения власти горстки буржуазных государств на всё новые страны и территории.

   Еще в 1848 году Маркс в «Манифесте коммунистической партии» писал:

 

   «Потребность в постоянно увеличивающемся сбыте продуктов гонит буржуазию по всему земному шару. Всюду должна она внедриться, всюду обосноваться, всюду установить связи…Буржуазия быстрым усовершенствованием всех орудий производства и бесконечным облегчением средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. Дешевые цены ее товаров — вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она разрушает все китайские стены и принуждает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к иностранцам. Под страхом гибели заставляет она все нации принять буржуазный способ производства, заставляет их вводить у себя так называемую цивилизацию, т. е. становиться буржуа. Словом, она создает себе мир по своему образу и подобию» (К. Маркс и Ф. Энгельс, соч. 2 изд., т.4).

 

И здесь мы видим весь гений Маркса, который уже в 1848 году, когда эти процессы, можно сказать, были в зачаточном состоянии по сравнению с сегодняшним днём, сумел объяснить и показать дальнейший ход развития капитализма.

   С переходом от домонополистической к монополистической стадии капитализма, укреплением господства финансового капитала главными движущими силами развития мирового хозяйства стали вывоз капитала, выход монополий за пределы национальных границ и создание международных монополий, экономический и территориальный раздел мира, захват свободных территорий и превращение их в колонии империалистических государств.

  

2. Вывоз капитала

   Для старого домонополистического капитализма с полным господством свободной конкуренции был типичен вывоз товаров. Для современного капитализма, с господством монополий, типичным является вывоз капитала.

  Благодаря монопольному положению в мире горстки богатейших стран у них возникает огромный избыток капитала, который ищет поприща для прибыльного приложения. Разумеется избыток этот относительный. Избыточным капитал становится отнюдь не потому, что в обществе нет сферы приложения для него. Он мог быть применён, например, для преодоления бедности значительных слоев населения в разных странах. Однако монополистическому капиталу совершенно чужды такие мотивы, его главная цель получение монопольной прибыли.

   Вывоз капитала является главным орудием мирового господства финансового капитала.

    В начале 20 века (впрочем, такое же положение наблюдается и сегодня с порабощёнными неоколониализмом странами) самую высокую норму прибыли приносил вывоз капитала в колонии и полуколонии.

  «В этих отсталых странах, - говорил Ленин, - прибыль обычно высока, ибо капиталов мало, цена земли сравнительно невелика, заработная плата низка, сырые материалы дешевы. Возможность вывоза капитала создаётся тем, что ряд отсталых стран втянут уже в оборот мирового капитализма, проведены или начаты главные линии железных дорог, обеспечены элементарные условия развития промышленности и т.д.» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27., стр. 360).

 

   Вывоз капитала осуществляется в двух формах: предпринимательского капитала (вложения в промышленность, торговлю, сельское хозяйство и ссудного капитала (в виде займов). Среди конкретных форм вывоза капитала преобладают прямые частные инвестиции, то есть вложения капитала с целью открытия за границей собственного производства или покупки контрольного пакета акций местной компании, что позволяет зарубежным монополиям подчинять себе наиболее прибыльные и важные отрасли принимающих стран.

  Вывоз   капитала  способствовал и способствует быстрому росту капиталистического производства. В послевоенный период он обгонял не только темпы производства валового национального продукта и промышленного производства, но внешнеторгового оборота развитых капиталистических государств.

   Сегодня вывоз капитала, наряду с мировой торговлей, является важнейшей формой международных экономических связей, способом расширения капитала в мировом масштабе, неоколониальной эксплуатации огромного большинства населения Земли.

  Экспорт капитала происходит в виде: 1) прямых инвестиций (в промышленные, торговые и другие предприятия); 2) портфельных инвестиций (в иностранные облигации и другие ценные бумаги); 3) среднесрочных и долгосрочных международных кредитов или займов ссудного капитала промышленным и торговым корпорациям, банкам и другим финансовым учреждениям. Прямые инвестиции составляют основу господства ТНК. Они либо обеспечивают им полное владение «дочерней» компанией, либо позволяют установить над ней прямой непосредственный контроль.

  Портфельные инвестиции являются важным источником привлечения иностранного капитала для финансирования облигационных займов, выпускаемых крупнейшими корпорациями, а также центральными (государственными) и частными банками. Их рост свидетельствует о концентрации в руках частных инвесторов – рантье – огромных денежных средств. Однако посредниками в осуществлении зарубежных портфельных инвестиций выступают, как правило, крупные инвестиционные банки.

   После второй мировой войны в структуре экспорта капитала произошли существенные сдвиги, отражающие дальнейшее развитие мирового хозяйства. Наиболее важным из них в 70-80 годы был огромный рост международных кредитов и образование мировой кредитно-финансовой сферы капитализма, о которой мы уже говорили выше. В наше время важнейшей формой экспорта капитала являются международные займы (или кредиты). Здесь огромную роль играют транснациональные банки, необычайно усиливающие процесс интернационализации мирового хозяйства. Сегодня огромный дисбаланс международных платежей стал основной проблемой международной финансовой системы капитализма. Для смягчения этого дисбаланса используется выпуск различных ценных бумаг и кредитование. К средне- и долгосрочным кредитам стали обращаться центральные банки стран, имеющих дефициты платежных балансов. В числе этих стран находится, на одном полюсе, богатейшая страна мира - США, на другом полюсе - десятки беднейших развивающихся стран.

    Рост международного кредита и портфельных инвестиций оказывает двоякое воздействие на развитие мирового хозяйства. С одной стороны, это обеспечивает международное воспроизводство капитала в условиях его интернационализации. С другой стороны, происходит обострение противоречий мировой экономики, гигантски увеличивается разрыв между движением фиктивного капитала реальным процессом его накопления международном масштабе.

   Международный рынок ссудных капиталов усиливает зависимость экономики одних государств от состояния хозяйственной конъюнктуры других, что обостряет конкуренцию и соперничество между ними, означает постоянную нестабильность на мировой арене.

3. Международные монополии и экономический передел мира

   Концентрация производства и капитала еще в конце 19 века создала предпосылки для выхода монополий в большинстве развитых стран за рамки их национальных границ. Появление огромных акционерных обществ, стремящихся на основе раздела рынков сбыта, источников сырья и сфер приложения капитала получить как можно большую прибыль с одной стороны, и острейшая конкуренция, чреватая разрушительными последствиями - с другой, сделали неизбежными соглашения между ними. Таким образом, возник более высокий тип монополий – международных, или как их сегодня называют транснациональных корпораций.

  Вывоз капитала и образование международных монополий привели к разделу мирового рынка на сферы влияния различных финансово-промышленных групп богатейших стран Западной Европы и США. С этого времени начинается жесточайшая конкуренция между ними, передел уже поделенного мира. Международные монополии ведут борьбу за территории, районы наиболее выгодных рынков сбыта, источники сырья, объекты приложения капитала. В этих условиях вся международная политика сводится к борьбе капиталистических государств за экономический и политический раздел мира.

     На рубеже 19 и 20 вв. территориальный раздел мира между крупнейшими капиталистическими державами был в основном закончен. Подавляющее большинство экономически слаборазвитых стран было превращено в колонии или опутано сетями финансовой, политической и экономической зависимости. Но территориальный раздел мира не был окончательным. Капитализму присущ закон неравномерного развития. В эпоху домонополистического капитализма социальные противоречия, назревавшие в его недрах, разрешались путем колониальной экспансии в слаборазвитые страны, массовой эмиграции в переселенческие колонии. В эпоху империализма, в условиях господства монополий в экономике капиталистических стран и на мировом рынке в целом, развитие последнего сопровождается переделом уже поделенного мира. Соотношение сил между империалистическими государствами постоянно меняется. Создаётся противоречие между новым соотношением сил и ранее произошедшим дележом колоний, сфер влияния и т.д., выливающееся в борьбу за передел мира, которая принимает форму военных конфликтов, аннексий, мировых войн.

     Так, крайнее обострение межимпериалистических антагонизмов привело в 1914-18 гг. к первой мировой войне. Усилилась неравномерность экономического и политического развития стран. Государства, позже других вступившие на путь капитализма (США,  Германия, Япония) быстро развивались и всё сильнее теснили с мирового рынка старые капиталистические страны – Великобританию и Францию.  Особенно острые противоречия возникли между    Германией и Великобританией, интересы которых сталкивались во многих регионах мира: в Африке, Восточной Азии, на Ближнем  Востоке, куда в основном направлял свою экспансию германский империализм.

   Попытки Франции захватить Марокко встретили решительное сопротивление со стороны Германии, также претендовавшей на эту    территорию. Экспансия германского империализма на Ближний Восток,  его  попытки установить контроль над Турцией затрагивали  экономические и военно-стратегические интересы Российской Империи. Глубокое противоречие существовало между Россией и Австро-Венгрией на Балканах. Существенные противоречия были также между Великобританией и Францией, Великобританией и Россией, Австро-Венгрией и Италией, Италией и Турцией. Их крайнее обострение толкало монополистический капитал к переделу мира, который мог быть осуществлён никак иначе, как путем развязывания мировой войны.

   Сегодня развитие империализма, особенно империализма США, также связанно с постоянными захватами новых территорий, источников сырья: Вьетнам, Югославия, Афганистан, Ирак являются ярчайшими примерами экспансионистской политики американских монополий, стоящих над правительством Соединённых Штатов.  Между тем необходимо отметить, что США ведут такую политику вовсе не по своей особой злобности, не потому, что империализм есть «дурное свойство» этой страны, а лишь потому, что достигнутая там ступень концентрации и централизации капитала заставляет их становится на этот путь для получения прибыли. При этом они делят мир «по капиталу», «по силе» - иного способа дележа и не может быть в условиях капитализма.

   Капиталистический способ производства всегда предполагает, что на одном его полюсе находится излишнее богатство, а на другом избыточное население, нищета, голод, одичание. В последние 50 лет защитники капитализма стараются доказать, что капитализм в богатейших странах мира сумел преодолеть бедность. В действительности это не так.  Экономическое развитие последних 25 лет не только произвело углубляющуюся поляризацию на богатых и бедных, но и вызвало снижение реальной заработной платы наёмных работников. И нигде эта тенденция не обнаружила себя более рельефно, чем в Соединённых Штатах Америки. Падение реальных доходов наемных рабочих является результатом гнёта финансовой олигархии, огромными расходами США на военное ограбление всего мира. Так совокупное богатство финансовой олигархии США согласно списку Forbes 400 в 1999 году составляло 1 трлн. долларов по сравнению с 783 млрд. годом ранее. И все эти богатства разумеется не «заработаны» американскими миллиардерами… Только одной пятой этого увеличения, около 50 млрд. долларов хватило бы для поднятия уровня жизни американцев, признанных живущими за чертой бедности (около 20%) выше черты бедности. Подобные цифры можно найти во всех ведущих капиталистических странах.

 

4. Положение развивающихся стран в современном мире.

 

А) Неоколониализм

  Переход от капитализма свободной конкуренции к монополистическому капитализму исторически совпал    в    начале    20    века    с    завершением территориального раздела мира между развитыми странами Европы и США. Именно в то время был закончен колониальный захват незанятых земель. Это, разумеется, не случайное совпадение. В нем кроется глубокий смысл: господство монополий в мировой экономике неизбежно привело к господству монополий в мировой политике. Конец территориального раздела мира означал возможность его передела с помощью силы. Развязывание как Первой, так и Второй мировой войны было обусловлено резким усилением межимпериалистических противоречий, стремлением вырвавшихся вперёд капиталистических стран перекроить карту мира путём развязывания кровопролитной войны.

   В результате территориального раздела мировое хозяйство оформилось в двухполярную систему, состоящую из противоположных друг другу групп стран - индустриально развитых с одной стороны, и колоний и полуколоний - с другой.

   Национально-освободительные революции середине 20 века уничтожили позорную систему колониального угнетения.  Таким образом, было покончено с территориальным переделом между империалистическими державами. Прямое ограбление  освободившихся стран стало невозможным. Однако на место старого, открытого колониального угнетения,  пришло новое, в сто крат более   изощрённое неоколониальное. В результате противоречия между развитыми странами и развивающимися не только не ослабевают, но напротив, продолжают углубляться.

  Экономическая зависимость бывших колоний от транснациональных корпораций предопределила неравноправное, подчиненное положение развивающихся стран в мировом хозяйстве. Путы монополистического    капитала для молодых государств оказались также крепки, как и колониальные. Поэтому освобождение от них в настоящее время является не менее важной задачей для развивающихся стран, чем освобождение от колониального гнета в прошлом.

    Экспансия ТНК в развивающемся мире определяется в основном погоней за более высокой прибылью, стремлением обеспечить гарантированные поставки сырья на льготных условиях и снизить издержки производства, желанием снизить тарифные барьеры и ограничения, завоевать новые рынки сбыта и ограничить действия конкурентов, получить доступ к дешёвой рабочей силе.

  Монополистический капитал создаёт смешанные компании с участием местного капитала, а также прямо внедряет их в местную экономику. Целям неоколониальной эксплуатации служат соглашения с местной компрадорской буржуазией по вопросам промышленного сотрудничества, совместных услуг и т.д., что обеспечивает жесткий монополистический контроль.

  Таким образом, завоевание частичной политической независимости развивающимися странами в середине 20 века и связанное с этим изменение их роли в мировом хозяйстве не устранило и не могло  устранить социально-экономических  противоречий  между развитым и развивающимся миром, поскольку они коренятся не в политике тех или иных развитых государств, а в капитализме в целом, в безудержном стремлении монополий к получению прибыли. Различие здесь только в том, что эти противоречия воспроизводятся на новой, неоколониальной основе. Если старый колониализм опирался на внеэкономические меры эксплуатации, подобно тому, как рабовладелец обращается с рабом, то в основе неоколониализма лежат законы экономического принуждения, подобно отношениям между капиталистом к рабочим: когда оба законодательно равны, но один держит в руках средства производства и власть, другой - гол, как сокол и располагает только своей рабочей силой.

  Кроме того, развитые страны Запада подталкивают развивающиеся к вооружению, обещая им взамен долларовые подачки. Социально-экономический результат этого один – значительная часть национальных ресурсов, в которых развивающиеся страны так нуждаются,   отвлекается   на   военные   цели,  не имеющие ничего общего с их действительными интересами. Вообще, - как говорил Маркс, - траты на военные нужды подобны тому, как если бы нация бросила в воду часть своего капитала.

   Неоколониализм с его милитаристской направленностью создаёт угрозу тем, что действует во взаимосвязанном мире, где военные события, если они первоначально носят даже локальный характер, могут вызвать цепную реакцию и вовлечь многие страны и народы в пожар войны. Военные действия в Палестине, Ираке и Чечне тому пример.

Б) Задолженность империалистическим государствам

   Ещё  одной  проблемой  развивающихся стран является внешняя задолженность империалистическим государствам. Причём задолженность быстро увеличивается и превращается в долговую петлю. И капиталистические метрополии используют эту петлю с тем, чтобы диктовать свои условия развивающимся государствам, ставить их в крайне невыгодное экономико-политическое положение, высасывать без остатка все живые соки. Чтобы предотвратить объединение освободившихся стран на радикальной основе развитые страны Запада в порядке государственной помощи списывают кредиты и снижают процентные ставки наиболее бедным из этих стран, однако эти направлены не на решение проблемы долгов, а на временное смягчение противоречий, чреватых величайшим мировым взрывом.

Реформисты говорят, что для смягчения противоречий (заметьте, смягчения, а не устранения!) между развитыми и развивающимися странами необходимо устранение протекционистских барьеров в целях увеличения экспортной выручки стран-должников, ограничение размеров ежегодных платежей по задолженности, отмена выплаты для беднейших стран.

Типичная либерально-буржуазная ложь! Верить в нее также нелепо, как верить, будто в один прекрасный день капиталисты всего мира откажутся от присвоения прибавочной стоимости и начнут отдавать её рабочим.

    Современное положение мирового хозяйства таково:

  а)      мир разделён на два лагеря: на лагерь горстки развитых стран и на лагерь угнетённых и эксплуатируемых финансовым капиталом большинства народов и зависимых стран;

  б) неоколониальная эксплуатация развивающегося мира транснациональными корпорациями составляет огромный резерв и серьёзнейший источник сил империализма (в частности империализма США, - страны у которых действует так называемая «вторая экономика»).

   В этих условиях только революционная борьба, создание единого антиимпериалистического фронта может изменить ситуацию, в противном случае развивающиеся страны будут всегда отставать от развитых, их экономика навечно застынет в состоянии «периферийного капитализма». Но создание единого революционного фронта означает не только выступление трудящихся угнетённых стран, но и прямую решительную поддержку этого фронта трудящимися угнетающих стран, поскольку, - как говорил Энгельс, - «не может быть свободен народ, угнетающий другие народы». Эта поддержка означает отстаивание, защиту и проведение в жизнь лозунга - право наций на самоопределение, на отделение, на самостоятельное экономическое, финансовое и политическое существование. Без этого невозможно наладить объединение и сотрудничество (причём сотрудничество на равных – это nota bene!) народов в едином мировом хозяйстве, которое составляет материальную базу победы всемирного социализма.

   Отсюда в развитии мирохозяйственных отношений можно выделить две тенденции: тенденцию к политическому, экономическому и т.п. освобождению народов от ига транснационального капитала и образованию самостоятельных государств, и тенденцию к хозяйственному сближению народов в рамках единого мирового рынка и мирового хозяйства.

  «Развивающийся капитализм, - говорит Ленин, - знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробуждение национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнёта, создание национальных государств. Вторая: развитие и учащение всяческих сношений между нациями, ломка национальных перегородок; создание интернационального единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т.д.

  Обе тенденции суть мировой закон капитализма. Первая преобладает в начале его развития, вторая характеризует зрелый и идущий к своему превращению в социалистическое общество капитализм».

 

  Для монополистического капитализма эти две тенденции являются антагонистическими противоположностями, поскольку он не может существовать без эксплуатации и экономического порабощения развивающихся стран в рамках «единого целого», поскольку он может сближать народы только путём военных захватов, опутывания сетями транснационального капитала.

  С победой социализма эти две тенденции, напротив, станут сторонами одного дела, дела освобождения угнетённых стран от гнёта финансового капитала, ибо при социализме объединение народов будет строиться на основе взаимного доверия и добровольного соглашения, а не путём аннексий, политического и экономического закабаления.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический

Критика реформистской концепции

превращения государственно-монополистического капитализма в «постиндустриальное общество»

   Как утверждают либералы-реформисты, капитализм в будущем претерпит значительные изменения. Благодаря экономическим реформам и научно-технической революции современный государственно-монополистический капитализм превратится в новое «постиндустриальное» общество, в котором сотрется противоречие между трудом и капиталом, общественным характером производства и частнокапиталистическим присвоением, между городом и деревней и т.д. В «постиндустриальную эпоху» исчезнут огромные предприятия, монополии, транснациональные корпорации, наступит эра «свободной конкуренции», демократии, всеобщего  блага  и изобилия. В этих условиях государство будет всё меньше вмешиваться в экономику, занимаясь, главным  образом, обеспечением порядка и законности.

Совершенно очевидно, что это заявление не содержит в себе ни грана правды, что оно прямо противоречит действительной истории и действительным механизмам развития монополистического капитализма. 

В основе этого утверждения лежит либерально-буржуазная идея, что современный капитализм не есть капитализм, а есть некое новое общество. Наиболее резко и цинично эту идею выразил Поппер в русском предисловии к своей книге «Открытое общество и его враги»:  

 

««капитализм» в том историческом смысле этого термина, в котором использовал его Маркс, никогда не существовал на Земле. Не было общества, которое несло в себе тенденцию, подобную марксову «закону абсолютного и относительного обнищания рабочего класса» или скрытой диктатуре капиталистов. Все это — абсолютное заблуждение».

 

   Эти слова, как впрочем, и вся теория Поппера сводятся к сознательной фальсификации и искажению марксизма.

   Итак, верно ли утверждение, что государственно-монополистический капитализм (далее ГМК) может перерасти в новое, «постиндустриальное» общество?

   В основе всякого общества лежит уровень  развития его материальных производительных сил,   которому соответствуют определённые производственные отношения. Совокупность производственных отношений    составляет экономический базис общества, над которым возвышается определённая политическая, правовая и идеологическая надстройка. Развитие производительных    сил определяет смену производственных отношений и тем самым общественно-экономических формаций. Следовательно, на определённом уровне развития производительных сил становится необходимой замена капитализма социализмом. Это уже, по сути, даёт исчерпывающий ответ на поставленный вопрос. Но учитывая тот факт, что буржуазные экономисты не признают исторический материализм, а вместе с ним и диалектику, нам, дабы показать всю несостоятельность концепции «перерастания» капитализма в «постиндустриальное» общество, необходимо проанализировать тенденции дальнейшего развития современного ГМК.

  Выше мы видели, что превращение капитализма эпохи свободной конкуренции в монополистический капитализм есть закономерность, вытекающая из самой природы конкуренции, которая на определённом этапе своего развития приводит к монополии. В целом, монополистический капитализм можно охарактеризовать как всесилие огромных концернов, трестов, синдикатов и картелей; переход главной роли в экономических отношениях от промышленного к финансовому капиталу; формирование единого мирового капиталистического хозяйства, на одном полюсе которого находится несколько мощнейших держав, а на другом - большинство народов зависимых и угнетаемых стран.

   С переходом капитализма в монополистическую стадию существенно раздвинулись границы этого способа производства. Но вскоре частномонополистическая форма производственных отношений обнаружила присущую ей ограниченность. Появилась и стала развиваться высшая ступень капитализма - государственно-монополистический капитализм.  

   Исторически, превращение монополистического капитализма в государственно-монополистический было связано с первой мировой войной. Но это была специфическая форма развития ГМК, которую можно охарактеризовать как военно-государственный монополистический капитализм. Развитие современных форм ГМК началось в эпоху сильнейшего экономического кризиса 1929 -1933 гг.,  когда обострение противоречий монополистического капитализма поставило под угрозу само существование буржуазного строя. Во многих странах объём производства сократился вдвое, каждый четвёртый стал безработным. В этих условиях  в  США, наиболее    ощутимо испытавших последствия экономического кризиса 1929-1933 гг., президентом  Рузвельтом  был провозглашён «новый курс», направленный на решение комплекса задач по обеспеченно стабильности капиталистического воспроизводства с помощью государственных мер. Впоследствии и в других странах капитала стала проводиться подобная государственная экономическая политика. Не случайно, что именно в это время, в 1936 г., вышла в свет книга буржуазного экономиста Д.М. Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег», теоретически обосновывающая необходимость целенаправленных государственных мероприятий для обеспечения занятости населения и ограничения стихийности экономических процессов.

   Вторая мировая война на некоторое время отодвинула решение острых экономических проблем, выявленных в 30-е годы. Однако после её окончания во всех капиталистических странах начали возникать опасения, что с переходом к мирной экономике вернутся старые «болезни» капитализма: кризисы перепроизводства и массовая безработица. Вера в автоматизм функционирования капиталистического производства,  рынка и конкуренции оказалась подорванной. Всё больше экономистов и политиков склонялось к тому, что без активного использования государства капиталистическая экономика не сможет нормально развиваться. Таким образом, обострение всего комплекса противоречий империализма с   неизбежностью выдвинуло на авансцену буржуазное государство - и  как силу политическую, стоящую на страже капиталистических порядков, и как силу экономическую, призванную взять на себя общие функции регулирования капиталистического хозяйства.

    Государство всегда занималось экономической деятельностью и так или иначе вмешивалось в экономическую жизнь. В условиях ГМК это становится решающим условием обеспечения существования и развития буржуазного строя. В основе государственно-монополистического капитализма лежит соединение в особый механизм огромной силы капитала с огромной силой государства. Следовательно, ГМК есть новая, более высокая ступень монополизации экономики, дополнение частной монополии государственной – их взаимное сращение. Отличительной чертой государственно-монополистического капитализма является регулирование всей экономики из одного центра. Возникающую в результате всестороннего обобществления производства эту функцию осуществляют законодательные органы, правительство, государственный аппарат и т.д. В дополнение к планомерности корпораций, не устраняющей, однако, конкуренции, централизованное руководство позволяет осуществлять частичное регулирование производства и распределения.

   Содержание политики государства в условиях ГМК сводится к обслуживанию всевозможных потребностей крупнейшей монополистической буржуазии. В то же время государство вынуждено принимать меры по регулированию и ограничению свободы действий капитала, сглаживать отрицательные последствия господства монополий. Это порождает ряд особо острых противоречий между государством и частным бизнесом, обусловливая на протяжении всей истории ГМК неизбежность конфликтов и противоборствующих тенденций по таким вопросам, как прерогативы государственной власти, соотношение частного и государственном секторов, масштабы и формы государственного регулирования. Позиции различных фракций буржуазии по конкретным вопросам государственной политики чаше всего различны. Это связано с тем, что её методы и направления по-разному затрагивают интересы тех или иных финансово-промышленных групп. В этих условиях парламент превращается в арену, на которой разворачивается ожесточённая борьба различных группировок буржуазии. Но  участвуют в  этой борьбе  не сами капиталисты, а финансируемые ими партии, представляющие их частные интересы в парламенте.

    Государственно-монополистический капитализм есть приспособление капиталистических отношений   к новому   уровню обобществления производства. Однако государственно-монополистический капитализм не может (и никогда не сможет!) преодолеть тех границ, которые накладываются на развитие производительных сил производственными отношениями, складывающимися в условиях капитализма. Эксплуататорская сущность этих отношений не может, измениться только от того, что, - как говорил Ленин, - капиталисты берут прибыль более «планомерно» (Ленин. В.И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 444).

Итак, можно ли в этом случае говорить о превращении капитализма в «постиндустриальное общество», с социализм? Нет, нельзя говорить.

   Господа реформисты, как мы видели выше, уповают на дальнейшее развитие ГМК и превращение его в «новое общество», лишённое классовых противоречий. Однако действительный анализ  ГМК  показывает,  что  его  развитие не устраняет несоответствия  между растущими элементами планомерности и общей обстановкой стихийности рыночной конкуренции. Методы государственно-монополистического регулирования являются противоположностью, отрицанием  стихийно-рыночных отношений,  в систему которых они погружены и  за рамки которых они не могут выйти.

  Во-первых, экономические мероприятия государства  не  способны  полностью защитить капитал от неожиданных поворотов хозяйственной конъюнктуры. Современный капитализм по-прежнему развивается циклически. Антициклическое регулирование способствует сглаживанию  экономических кризисов, но не может  устранить их полностью. Достаточно вспомнить Азиатский кризис 1998 года. Не удалось преодолеть и инфляционные  процессы,   истоки которых коренятся как в монополистической практике ценообразования, так и в деятельности государства, порождающей огромные бюджетные дефициты.

  Во-вторых, государственное регулирование так и не решило проблему занятости. Эта проблема мало беспокоила буржуазию в послевоенные годы, пока экономика развивалась без сбоев. Однако к середине 70-х годов отчётливо проявилась тенденция роста резервной армии труда. Вначале это было связано с переизбытком капитала и снижением экономического роста. Позднее ситуацию усугубила научно-техническая революция, способствовавшая внедрению в производство трудосберегающих технологий, выталкивающих работников за ворота предприятий. (Но, заметим в скобках, не техника виновата в росте безработицы, а её капиталистическое применение!).

  В-третьих, государственно-монополистическое регулирование обостряет противоречия внутри финансового капитала. Цели, которые преследует государство, подчас сталкиваются с частными интересами отдельных финансово-промышленных групп. Координация государственных планов и целевых программ с планами крупнейших монополий позволяет смягчать это противоречие, но отнюдь не устранять его.

   В-четвёртых, сегодня всё более чётко проявляется противоречие между интернационализацией экономической жизни и возможностями государственно-монополистического регулирования, охватывающего только национальную экономику. Другими словами, относительная планомерность в рамках отдельных государств вступает в острое противоречие с анархией производства в рамках мирового рынка. Положение усугубляется деятельностью транснациональных корпораций, которые перебрасывают огромные капиталы в те части мирового рынка, где в настоящий момент складывается наиболее благоприятная конъюнктура.

  Стремление капитала к получению как можно большей прибыли, а также действие конкуренции, порождает тенденцию к научно-техническому прогрессу. Капиталист, надеясь опередить соперников, повышает  конкурентоспособность своей продукции путём внедрения в производство новых технологий. Конкуренция  такого рода резко обостряется в периоды технических переворотов в производстве, что с особой силой проявляется в условиях современной научно-технической революции. Наиболее ожесточённая конкурентная борьба идет между транснациональными корпорациями США, ЕС и Японии. В этой борьбе побеждают те, кто производят сложную наукоёмкую   продукцию, применяют  передовые технологии, у кого ниже издержки производства и выше качество выпускаемой продукции. Таким образом, научно-техническая революция превращается в арену для конкурентной борьбы транснациональных корпораций. Более того, получение монопольной прибыли прямо зависит от экономически эффективного использования достижений НТР.

   Однако    выросшая    на    основе    конкуренции капиталистическая монополия является её противоположностью. Поэтому    для    крупных корпораций   характерно   стремление   создать и закрепить  за   собой особые условия, которые позволяют ограничить действие конкуренции и искусственно поддерживать высокие цены на производимую   продукцию. Всё это ведёт к ослаблению у монополий стимулов к внедрению в производство новых технологий и торможению научно-технического прогресса.

  Однако эта «застойная» тенденция не является господствующей. В условиях ГМК отдельные отрасли промышленности, отдельные слои буржуазии, отдельные страны проявляют то одну, то другую из этих тенденций. В целом, современный капитализм намного быстрее, чем раньше, растёт, расширяется, вовлекает в производство всё больше и больше людей.

   Либералы-реформисты возлагают огромные надежды на НТР. По их мнению, она должна сгладить все противоречия современного капитализма, уничтожить монополии, вернуть канувшую в лету эпоху капитализма свободной конкуренции, создать демократию и свободу на всей земле, привести к «постиндустриальному обществу». Однако наивно было бы думать, что способность капитализма к внутриформационному развитию может разрешить все присущие ему противоречия.

  Государственно-монополистический капитализм ставит определённые границы развитию научно-технической революции. Она сдерживается, во-первых, присущим капитализму отставанием личного потребления (соответственно платёжеспособного спроса) от огромных возможностей расширения производства. В этих условиях резко обостряется проблема реализации произведённой продукции, и как следствие, огромное недоиспользование производственных мощностей. Во-вторых, неодолимым препятствием на пути развития НТР лежат узкие рамки внутрифирменного планирования, ориентированного на получение прибыли, в то время как для рационального использования достигнутых сегодня производительных сил необходим долгосрочный перспективный подход.

  Таким образом, безграничный рост производительных сил вступает в противоречие ограниченной целью капиталистов – увеличением существующей стоимости капитала.

   Капитализм революционно меняет весь облик производства, его технический уровень. В эпоху капитализма приобретает новое качество степень обобществления производства, создаётся современная система организационно-экономических отношений, означающая глубокое разделение труда внутри предприятия и внутри общества, специализацию и кооперирование производства, его концентрацию.

   Уже    на    ранних    этапах    своего    развития, капитализм   оказал  сильнейшее воздействие обобществление производства. Государственно-монополистический капитализм продвигает этот процесс далеко вперед, приводит к всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, независимо от их воли и сознания, в новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению.

  Что представляет собой современная транснациональная корпорация со сложнейшей системой разработки планирования, контроля и учёта рынка? Она является зародышем, развивающегося внутри капитализма, социалистического планирования и производства. Если уже сегодня можно организовать производство и разделение продуктов и услуг между континентами и странами посредством транснациональных корпораций, многие из которые имеет более высокие экономические показатели, чем целые национальные хозяйства, то тем более завтра станет возможным осуществить социалистическое планирование в мировом масштабе, основанное на удовлетворении человеческих потребностей, в котором производительные силы освобождаются от уродливой логики увеличения прибавочной стоимости и служат всему человечеству, а не используются как инструмент господства и угнетения.

  Вообще, ГМК есть высшая ступень обобществления производства возможная при капитализме, есть, как говорил Ленин:

«Полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет» (Ленин. В. И, Полн , собр. соч., т.34, с. 193).

  Но эта возможность перехода к социализму не реализуется сама по себе, капитализм не может перерасти в социализм. Перерастание капитализма в социализм есть идея социал-демократов, являющихся верными слугами капитала. Монополистическая буржуазия никогда не откажется от своего господства, будет самыми террористическими методами поддерживать его. Поэтому только широчайшее движение трудящихся масс под руководством коммунистических партий, вооружённых марксистско-ленинской теорией может освободить мир от монстра-кровопийцы – государственно-монополистического капитализма, а вместе с ним от войн, терроризма, угнетения.

   На фоне вышеприведённого анализа все реформистские теории о «перерастании» ГМК в новое, «постиндустриальное общество», выглядят не более чем антинаучными фантазиями буржуазных экономистов.

   Реформисты говорят об исчезновении монополий и наступлении «царства свободной конкуренции», но анализ сущности монополии показывает, что её субстратом является конкуренция, и уже только поэтому уничтожение монополии без уничтожения конкуренции представляется бредом безумного.

   Реформисты говорят о децентрализации государства, однако практика показывает, что современное государство, «какова ни была его форма, есть по своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист» (Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 283., М., 1967). Более того, пока существуют антагонистические классы, ни о какой децентрализации государства не может быть и речи, ибо всегда и везде государство есть машина для подавления одним господствующим классом прочих негосподствующих, подчинённых классов.

   Реформисты говорят об исчезновении эксплуатации. Однако мы видим, что в условиях ГМК эксплуатация приобретает невиданные ранее масштабы. Чем больше производительных сил берёт государство в свои руки, тем большее число наёмных рабочих оно эксплуатирует. Более того, возникновение целых государств-рантье, живущих исключительно за счёт эмиссии ценных бумаг и спекуляции ими (я имею ввиду здесь США) означает эксплуатацию, ограбление и угнетение всего мира.

   Реформисты пытаются доказать, что в условиях развития     акционерных обществ, трудящиеся имеют возможность       приобретать акции капиталистических предприятий   и   тем   самым становиться их совладельцами, в результате чего происходит   сглаживание  и  даже   уничтожение классовых    противоречий. «Капитализм стал народным!», «рабочий эксплуатирует сам себя!» - кричат буржуазные экономисты. Однако в действительности владение      незначительным числом акций не делает рабочих реальными собственниками предприятия. Среди акционеров велика дифференциация. Одни обладают большим числом акций, а у других их не более десятка. При таком распределении акций (а такое распределение неизбежно!) ясно, кто является подлинным хозяином акционерного общества. Следовательно, капиталистические отношения не перерастают в некое «новое» общество,  а доводятся до высшей,    критической точки. Собственность государства на средства производства не разрешает конфликта, но содержит в себе возможность его разрешения.

   Это разрешение, - говорит Энгельс, - может состоять лишь в том, что общественная природа современных производительных сил будет признанна на деле и что, следовательно, способ производства, присвоения и обмена будет приведён в соответствие с общественным характером средств производства. А это может произойти только таким путем, что общество открыто и не прибегая ни к каким окольным путям, возьмёт в свое владение производительные силы, переросшие всякий другой способ управления ими, кроме общественного» (Ф. Энгельс, Анти-Дюринг. стр. 283., М, 1967).

   На фоне этого, концепция перерастания ГМК в «постиндустриальное общество» выглядит чем-то невероятно бессмысленным. В основу членения всемирной истории на доиндустриальное., индустриальное и постиндустриальное кладется уровень развития техники производства, а также отраслевое и профессиональное разделение труда; при этом затушёвывается значение общественных отношений и классовой борьбы. Только выделение экономических производственных отношений из всей суммы общественных отношений является основой подлинно научного анализа исторического процесса. Производственные отношения дают объективный критерий для отграничения одной ступени общественного развития от другой, для выделения общего, повторяющегося в истории разных стран и народов, т.е. для выделения конкретно-исторических типов общества - общественно-экономических формаций, и тем самым открывают путь познания законов развития человеческой истории.

  Напротив, игнорирование роли производственных отношений в рамках которых совершается труд, приводит к тому, что всякий трудовой процесс сводится к некоторым общим моментам, и тогда исторические эпохи различаются между собой только уровнем технической вооружённости труда, исчезают коренные различия между разными общественно-экономическими формациями. В этом и состоит сущность методологии технологического детерминизма, которая нашла своё проявление в буржуазных теориях «стадий экономического роста», «индустриального и «постиндустриального общества»

  По сути, что такое «постиндустриальное общество»? Последующая за капитализмом общественно-экономическая формация? Политическая   надстройка   над   ГМК?  Господа-либералы говорят, что это общество, в котором наука станет основной производительной силой, а информация  главной ценностью. Но всё же, что это за общественно-экономическая формация? Капитализм? Социализм? «Нет!», - скажут нам, - это просто «свободное общество свободных людей».

   Господа реформисты, не бывает общества «вообще», некоего «свободного общества»! Есть первобытное общество, есть  рабовладельческое общество, есть феодальное общество, есть капиталистическое  общество, есть коммунистическое общество, но нет общества «вообще», общества, независимого от способа производства и обмена, от отношений собственности, от экономического строя материальной жизни. Каждое общество есть продукт определённой общественно-экономической формации, определённого уровня развития   материальных производительных сил. Напротив. Если от какого-нибудь, в данном случае капиталистического общества, оторвать все признаки конкретной общественно экономической формации, то перед нами выступит  мертвая, лишенная жизни и развития абстракция, подобная абстракции «постиндустриального общества».

   Вообще, «постиндустриальное общество» отнюдь не «новая стадия» общественного развития, но всего лишь модернизированный, рационализированный, идеализированный, спроецированный в будущее современный государственно-монополистический капитализм. Более того, это «постиндустриальное общество» касается лишь США и немногих развитых стран, в то время как весь остальной мир вынужден голодать и терпеть эксплуатацию со стороны первых, обеспечивая этот «мировой офис» всем необходимым.

   В действительности будущим человечества является социализм. Причем это будущее вовсе не выдумано каким-нибудь гениальным мыслителем, оно просто открыто из наличных фактов бытия.

  Колоссальное обобществление производства в условиях ГМК превращает огромное большинство населения земного шара в пролетариев, тем самым, капитализм создаёт силу, которая рано или поздно обратится против него, станет его могильщиком. Вот что говорит по этому поводу Фридрих Энгельс:

    «Заставляя всё более и более превращать в государственную собственность крупные обобществленные средства производства, капиталистический способ производства сам указывает путь к совершению этого переворота. Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства, прежде всего в государственную собственность» (Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 284. М,, 1967).

   В результате этого исторического акта пролетариат упраздняет сам себя как пролетариат, упраздняет все классовые противоположности и различия, а вместе с этим и само государство. Все существовавшие доныне общества двигались в условиях классовой борьбы, классовых противоположностей, следовательно, было необходимо государство, т.е. организация для угнетения одного класса другим, организация, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы.

 

   «Государство, - говорит Энгельс, - было официальным представителем всего общества, его сосредоточением видимой  корпорации,   но оно  было  таковым   лишь постольку,   поскольку  оно  было  государством  того класса, который для своей эпохи один представлял всё общество: в древности оно было государством рабовладельцев - граждан государства, в средние века - феодального дворянства, в наше время – буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, когда не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой  за  отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы, которые проистекают из этой борьбы, - с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в собой силе для подавления, в государстве. Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества – взятие во владение средств производства от имени всего общества,   -   является   в   то   же   время   последним самостоятельным актом его как государства. Вмешательство        государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другой излишним и само собой засыпает. На место управления   лицами   становится   управление вещами и руководство производственными процессами. Государство не «отменяется», оно «отмирает», (там же, стр. 285)

  Прежде, а ещё и теперь, разделение общества на антагонистические классы было следствием незначительного развития производительных сил. До тех пор, пока совокупный труд общества едва ли может обеспечить всех его членов необходимыми средствами существования, пока он отнимает значительную часть времени у огромного большинства людей, до тех пор существует и деление общества на классы. Рядом с этим подневольным большинством образуется класс, освобождённый от непосредственного производительного труда, класс, ведающий государственными делами, правосудием, управлением производством, наукой, искусством и т.д. Таким образом, в основе разделения общества на классы лежит общественное разделение труда.

Упразднение классов предполагает такую ступень развития производительных сил, когда само их существование становится излишним, более того, становится тормозом на пути экономического, политического и интеллектуального развития.

  Сегодня, в периодических кризисах перепроизводства особенно четко проявляется несоответствие буржуазных производственных отношений общественным производительным силам.

   «При каждом кризисе общество задыхается под тяжестью своих собственных производительных сил и продуктов, которые оно не может использовать, и остается беспомощным перед абсурдным противоречием, когда производители не могут потреблять потому, что не достаёт потребителей» (там же, стр. 286).

   Но как только, - а это историческая неизбежность, - производственные отношения будут приведены в соответствие производительными силами, как только общественные производительные силы получат действительно общественное управление, как только капитализм сменится социализмом,  исчезнут постоянные кризисы перепроизводства потрясающие ныне всю мировую экономику, исчезнет эксплуатация одного класса другим, исчезнет какой бы то ни было господствующий класс вообще, а следовательно и само деление на классы. Впервые все члены общества получат путем общественного производства не только вполне достаточные и с каждым днём возрастающие материальные блага, но также полное свободное развитие и применение своих физических и духовных способностей,

   «Раз общество возьмёт во  владение  средства производства, - говорит Энгельс, - то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продукта    над    производителями.  Анархия внутри общественного производства заменяется планомерной сознательной организацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь в известном смысле окончательно - выделяется из царства     животных и из звериных условий существования   переходит   в   условия   действительно человеческие. Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь попадают под власть и контроль   людей, которые впервые становятся  действительными и сознательными  повелителями природы, потому что они становятся господами своего собственного объединения в общество. Законы их собственных   общественных действий, противостоявшие людям  до сих  пор как чуждые, господствующие над ними законы природы будут применяться людьми с полным знанием дела и тем самым будут подчинены их господству. То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих люден. Только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и всё возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы. Совершить этот освобождающий мир подвиг - таково историческое призвание современного пролетариата...» (там же, стр. 288).

 

Написано:

 

Январь-февраль 2004

 

Подпись:

 

В. Орлов