Глобализация и оппортунизм Геннадия Зюганова
Критические
заметки о брошюре Зюганова «Глобализация: тупик или выход?»
Наверное, уже не для кого не является секретом, что КПРФ и её лидер Геннадий Зюганов прикрываясь коммунистическим знаменем, на деле давно скатились в самый пошлый оппортунизм и ревизионизм. И этот оппортунизм не есть просто заблуждение отдельных лиц – он связан с самой природой КПРФ, с тем, что она является «составной частью политической системы РФ», является «красным прикрытием» монополистического капитала. Отсюда тот панический страх перед социалистической революцией, подмена революционной диалектики «спокойной и мирной» эволюцией, переход от материализма к идеализму, от пролетарского интернационализма к мелкобуржуазному национализму.
Само собой понятно, что «коммунистическая» партия, находящаяся в прямой зависимости от капитала, когда её лидеры живут как буржуа и являются ими по сути, говорить о революционности не имеет никакого смысла. Понятно, что ни один буржуа, даже если он рядится в коммунистические одёжки, чтобы понравиться трудовому народу и вместе с тем самым наглым образом одурачивать его, не станет разрушать ту систему, которая приносит ему прибыль.
Именно это положение и определяет тот оппортунизм в экономике, политике и теории.
В данной статье мы рассмотрим ту теоретическую путаницу вокруг процесса глобализации, которую устроил Г. Зюганов в своей брошюре «Глобализация: тупик или выход?».
* * *
Уже сам заголовок недопустимо запутывает
понятие глобализации – в лучших традициях буржуазной школы. Марксист, если он
действительно хочет быть таковым, не может рассуждать подобным образом. Для
марксиста глобализация – это естественноисторический процесс, вызванный
развитием производительных сил, а отсюда интернационализацией производства.
Этот процесс был порожден капитализмом, однако сегодня выросшие
производительные силы переросли капиталистические производственные отношения,
переросли в мировом масштабе, поскольку капитализм связал все страны в единое
мировое хозяйство, подчинил себе все сферы жизни, отсюда войны, межнациональные
конфликты, терроризм – так финансовая олигархия оттягивает слом старого строя и
замену его новым – социализмом.
Признавая, что такая (Зюганов не хочет
лишний раз произносить слово «империализм») глобализация несёт разрушение, горе
и страдание большинству населения земного шара, но вместе с тем создаёт
предпосылки «глобальной истории», Зюганов тщательнейшим образом обходит вопрос
о социалистической революции, диктатуре пролетариата – здесь он верен себе:
лимит на революции исчерпан. Максимум, на что соглашается Зюганов, это «…реально противостоять исходящей от глобализма угрозе способно только
массовое движение трудящихся, организованное в национальном и международном
масштабе». Всё это говорит о том, что Зюганов уже не является
маркистом-ленинцем. Конечно, он употребляет некоторые марксистские термины и
понятия, однако и теоретически и практически порвал с марксизмом, встал на путь
оппортунизма и ревизионизма.
Что значит сама фраза
«противостоять исходящей от глобализма угрозе»? Не более чем буржуазную
путаницу. Марксизм, будучи действительно научной теорией, никогда не прибегает
к таким туманным формулировкам как «глобализм». «Туманность» есть свойство
буржуазных теорий, которые несут заведомую ложь, служат для оболванивания масс.
Угроза современного мира состоит вовсе не в глобализации как
естественноисторическом процессе развития производительных сил, а в
империализме – отжившей общественно-экономической формации, господстве
финансового капитала, который для его поддержания прибегает к войнам, террору и
т.д.
Чтобы наукообразить свою
брошюру, Зюганов ссылается на работы «духовных отцов» глобализации К. Поппера,
Ф. Фукуямы, З. Бжезинского, И. Валлерстайна и Ж. Аттали. Причём делает это в
крайне сжатой и усечённой форме, прибегает не столько к критике этих работ,
чего требует марксизм-ленинизм, сколько к констатации мировоззрения их авторов,
а затем резюмирует, что «западная философия глобализации имеет явно консервативно-охранительный
характер». Верно, западная философия имеет охранительный характер, но совсем в
другом смысле. Вышеперечисленные «духовные отцы» глобализации, а вернее сказать
империализма, отнюдь не просто «агнцы-охранители» капитализма от внешних
врагов. Это ярые империалисты, антикоммунисты и антимарксисты, для которых
охрана капитализма сводится к охране его от пролетариата, и охрана эта носит
характер одурачивания трудящихся лживой идеологией, подавления рабочего
движения, завоевания целых стран для поддержания господства мирового
империализма.
Зюганов так пишет о
Поппере:
«К. Поппер получил
широкую известность как автор популярной на Западе книги «Открытое общество и
его враги». Смысл его рассуждений сводится к следующему: человеческое познание
несовершенно по своей природе, абсолютная истина, идеальная модель
общественного устройства - недоступны человеку. Поппер откровенно утверждает,
что «история смысла не имеет». А потому он призывает человечество
довольствоваться такой формой организации общества, которая в максимальной
степени открыта для модернизации».
Простовато, простовато как-то рассуждает
Зюганов о сущности философии Поппера. Действительный марксист не может таким
образом «отделываться» от философии одного из значительных идеологов буржуазии
20 века.
Ненависть лишает разума – это совершенно
точно и по отношению к К. Попперу. Ненависть к социализму, марксизму,
диалектике и историческому материализму пронизывает практически все «научные»
труды Поппера. Его утверждение о том, что «человеческое познание несовершенно
по своей природе» означает лишь отказ от действительного изучения природы и
общества, изучения капитализма. Поппер ярый противник марксистского
исторического метода, он утверждает, что последний ведёт к тоталитаризму и т.д.
Старые буржуазные сказки! Поэтому в основу своего мировоззрения Поппер, как и
большинство буржуазных учёных, кладёт антиисторизм. Ибо действительное,
материалистическое исследование непременно показывает реальную сущность
капитализма вовсе не как «открытого общества», а как антагонистического,
эксплуататорского общества, основанного на эксплуатации человека человеком,
развитыми государствами развивающихся, которое рано или поздно рухнет под
тяжестью созданных им же производительных сил. Однако такое исследование
предполагает только марксизм, напротив, апологеты капитализма, такие как
Поппер, стараются затушевать реальную проблему пошлыми разговорами о демократии
«вообще», «открытых обществах», метафизически противопоставляя последние
«закрытым обществам», под которыми понимаются страны социализма. В этом суть
«охранительного характера» философии Поппера.
В полемике с историзмом, Поппер отрицает
детерминизм в истории, сводит её к волюнтаристским, ничем не обусловленным
действиям отдельных «великих» личностей. Тоже старая погудка! Объявив о том,
что у истории нет законов, нет смысла, исчезает, хотя и только в голове
Поппера, необходимость смены одной общественно-экономической формации другой,
капитализма социализмом, «исчезают» и сами общественно-экономические формации,
история превращается в историю отдельных обществ, сводится к действиям королей
и полководцев.
«Бетховен, — пишет он, — в определенной
степени, безусловно, является продуктом музыкального воспитания и традиции, и
многое, что представляет в нем интерес, отразилось благодаря этому аспекту его
творчества. Однако важнее то, что он является также творцом музыки и тем самым
музыкальной традиции и воспитания. Я не желаю спорить с метафизическими
детерминистами, которые утверждают, что каждый такт, который написал Бетховен,
определен комбинацией влияний прошлых поколений и окружающего мира».
Вульгаризация, искажение, ложь, подтасовки –
вот оружие буржуазной науки против марксизма. Причём здесь «каждый такт» музыки
Бетховена? Что за пошляцкий примитивизм? Что за постановка вопроса? Это полное
отрицание совпадения векторов воздействия окружающих условий на личность и
обратного воздействия личности на окружающий мир. Поппер видит только половинку
исторической действительности, которая совершенно недействительна без другой,
точно также как полюса батареи недействительны друг без друга. Бетховен и его
музыка были порождением исторического периода между 18 и 19 вв. Родись
Бетховен, скажем, в 10 веке, при всей своей гениальности он не создал бы той
музыки, которую он мог создать и создал в 18 – начале 19 века. Пушкин не стал
бы Пушкиным при Иване Грозном.
Критика Поппером диалектики также сводится к
безнадёжному запутыванию самого вопроса и не более. Поппер критикует не
диалектику, а антитетику, то, что мы видим у Шеллинга. Диалектика со времён
Гераклита и кончая Гегелем и Марксом, была действительно диалектикой (даже если
диалектикой идей – как у Гегеля), а не метафизикой. В немецкой классической
философии метафизика снимается диалектикой. В позитивизме она отбрасывается как
«идеология», а вместе с ней и теоретическое мышление. Но поскольку учёные не
могут сделать и шага без мышления, без теоретического осмысления действительности,
отбрасывание диалектики, и прежде всего критичной и революционной марксисткой
диалектики, оказывается лишь способом протаскивания в науку старого,
реакционного, идеалистического, метафизического философского хлама.
Что касается «библии антикоммунизма» - книги
Поппера «Открытое общество и его враги», то она также оказывается не более чем
двухтомным сводом подтасовок, нелепых философских и экономических вывертов,
главная цель которых создать видимость того, что мир буржуазии есть лучший из
миров. «Открытое общество» согласно Попперу, это европейское и американское
буржуазное общество. Под «закрытым обществом» Поппер понимает социалистическое
общество в СССР. Короче, буржуазная идеология, идеология, ещё раз идеология и
ничего кроме идеологии. Истоки тоталитарной идеи Поппер усматривает уже у
Платона в его «идеальном государстве». И главными врагами «открытого общества»
оказываются Платон, Гегель и Маркс, хотя самым первым он считает Гераклита
Темного из Эфеса. В результате чего весь первый том «Открытого общества»
оказывается посвящённым Платону. Но задача, которую ставит перед собой Поппер,
критикуя Платона, состоит в том, чтобы показать «действительный» смысл его
идеализма и диалектики, а именно, чтобы разоблачить Платона как врага афинской
демократии. То же самое относится и к Гегелю: раз диалектик, пусть даже
идеалист, значит, навязывает истории особые законы, значит, является врагом
демократии. Разумеется, демократия здесь подразумевается как демократия
«вообще» вне всякой связи с историческим развитием. Что и говорить о Марксе,
которого Поппер объявил врагом номер один «открытого» (читай: буржуазного)
общества.
Впрочем, начиная с Платона и кончая Марксом,
Поппер не сказал ни грана правды, все от начала и до конца вымысел, подтасовка.
Причём это и не скрывает сам автор.
«Анализ платоновской социологии, — пишет
Поппер, — и того, как он применял в этой области свой методологический
эссенциализм, я хотел бы предварить замечанием, что моя интерпретация учения
Платона ограничивается рассмотрением только его историцизма и теории
«наилучшего государства». Поэтому я хочу предупредить читателя, чтобы он не
ждал здесь полной реконструкции платоновской философии, т. е. того, что может
быть названо «справедливой и непредвзятой» интерпретацией платонизма. Признаюсь
честно, что к историцизму я отношусь враждебно и считаю его в лучшем случае
бесплодным... Мой анализ и моя критика будут направлены против тоталитаристских
тенденций политической философии Платона».
Разумеется, в силу своей
ненависти к историческому методу (и дело тут не в Платоне, а уходе от
исторического анализа капитализма) Поппер, конечно, не видит, что
«тоталитаризм» Платона есть отражение противоречий афинской демократии. Он не
замечает, что против демократии высказывался и демократ по происхождению
Сократ, которого эта же демократия осудила на смерть за инакомыслие. Поппер
занимается самым скучным морализаторством, за которым стоит одна цель –
показать, что буржуазное общество есть «открытое общество» и это общество
должно расширять свои границы. Вся остальная словесно-философская
эквилибристика есть только прикрытые этой империалистической действительности.
Что такое само «открытое
общество» - это не более чем расцвеченное узорами красноречия капиталистическое
общество, в котором господствует «открытое» движение товаров, капиталов, услуг.
Представление Поппера об «открытом обществе» основывается на сознательном
искажении действительности, отрицании классовой борьбы, идее трансформации капитализма
в некое «новое» общество, воспевании прелестей буржуазной демократии, которая
является ничем иным как диктатурой класса капиталистов.
Таким образом, мы видим,
что смысл рассуждений Поппера сводится к стремлению доказать несостоятельность
марксизма, исторического материализма, диалектики и вечность капиталистического
общества, буржуазной демократии. У Зюганова же выходит, что Поппер «просто»
говорил о том, что «человеческое познание несовершенно по своей природе» и что
«абсолютная истина, идеальная модель общественного устройства недоступны
человеку» и тем самым «просто» охранял капитализм.
С большими оговорками
можно назвать «охранительной» и концепцию «конца истории» американского
профессора истории Фрэнсиса Фукуямы.
Эта концепция была
выдвинута Фукуямой в 1989 году, после событий в Восточной Европе. Он
утверждает, что после распада Советского союза и «краха» коммунистической
идеологии, движение истории завершилось, она нашла точку своего наивысшего
развития в либеральной демократии и потребительском обществе.
«Триумф Запада, западной идеи очевиден, прежде всего, потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив… «То, чему мы, вероятно, свидетели, - не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления».
Можно ли называть такую позицию «охранительной»? Совершенно невозможно. Ибо за всеми словесными увертками Фукуямы о либеральной демократии, западных ценностях, скрывается только одно – империализм будет вечно эксплуатировать народы земли, будет мучить огромное большинство стран в угоду кучке государств-рантье, государств-эксплуататоров.
«Представление о конце истории, - говорит Фукуяма, - нельзя признать оригинальным. Наиболее известный его пропагандист - это Карл Маркс, полагавший, что историческое развитие, определяемое взаимодействием материальных сил, имеет целенаправленный характер и закончится, лишь достигнув коммунистической утопии, которая и разрешит все противоречия».
Старая буржуазная погудка. Коммунизм не разрешает «всех» противоречий. Он разрешает противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистическим присвоением, между буржуазией и пролетариатом, между развитыми странами и развивающимися, короче противоречия, присущие антагонистическим формациям, но не устраняет противоречия как таковые. Если в антагонистическом обществе преодоление противоречий идёт через классовую борьбу, высшей формой которой является революция, то в социалистическом обществе разрешение противоречий предполагает их вскрытие на основе планомерной, практической деятельности масс. Противоречия как таковые не могут исчезнуть, поскольку являются основой всякого развития, и это не выдумка Гегеля или Маркса, а действительный факт, подтверждающийся историей развития природы и общества. Уничтожение антагонистических классов с противоположными интересами, победа социализма, означает коренное изменение характера противоречий и способа их разрешения, на место антагонистических противоречий приходят неантагонистические, разрешающиеся в результате планомерного их преодоления.
Коммунизм, возвращая человечество к общественной собственности на средства производства и равенству всех членов общества, есть на первый взгляд возвращение к первобытнообщинному строю. Но если первобытнообщинный строй основывался на крайне неразвитом производстве, то коммунизм в своей основе имеет высочайший уровень производительных сил. Развитие производства приводит к неравенству, но оно же приводит к уничтожению этого неравенства. Это – отрицание отрицания. Завершая «тройственный цикл», коммунизм не начинает нового витка этой большой спирали. Не потому, что происходит «конец истории», а потому, что только с этого времени начинается действительная история человечества, освобождённого от конфликтов и войн, начинается подлинное развитие производительных сил, а вместе с ними и всех остальных человеческих отношений.
Не более чем глупыми являются возражения Фукуямы и против марксистского материализма. Приведём несколько цитат.
«Для Гегеля все человеческое поведение в материальном мире и, следовательно, вся человеческая история укоренены в предшествующем состоянии сознания, - похожую идею позже высказывал и Джон Мейнард Кейнс, считавший, что взгляды деловых людей обыкновенно представляют собой смесь из идей усопших экономистов и академических бумагомарак предыдущих поколений. Это сознание порой недостаточно продуманно, в отличие от новейших политических учений; оно может принимать форму религии или простых культурных или моральных обычаев. Но в конце концов эта сфера сознания с необходимостью воплощается в материальном мире, даже - творит этот материальный мир по своему образу и подобию».
«У позднейших мыслителей гегелевский идеализм стал влачить убогое существование. Маркс перевернул отношение между реальным и идеальным, отписав целую сферу сознания - религию, искусство и самую философию - в пользу "надстройки", которая полностью детерминирована у него преобладающим материальным способом производства. Еще одно прискорбное наследие марксизма состоит в том, что мы склонны предаваться материальным или утилитарным объяснениям политических и исторических явлений; мы не расположены верить в самостоятельную силу идей».
«Современный мир обнажает всю нищету материалистических теорий экономического развития. Непонимание того, что экономическое поведение обусловлено сознанием и культурой, приводит к распространенной ошибке: объяснять даже идеальные по природе явления материальными причинами».
И в этом рассуждении «охранителя» Фукуямы выступает старое утверждение, что «идеи правят миром». Да, идеи оказывают значительное влияние на «мир», но что вызывает к жизни эти идеи, чем обусловлены взгляды «экономистов-бумагомарак», сваливаются ли они с неба или же являются отражением экономической действительности? Для марксиста ясно, что все идеи не из воздуха рождаются, а являются отражением (приблизительным, подчас неточным, искажённым) материальных условий жизни. Другое дело, что возникая на основе экономического базиса идеологическая надстройка – политика, религия, философия, право могут оказывать огромное воздействие на этот экономический базис, но всё же остаются вторичными по отношению к нему. Это объясняется простым фактом. Прежде чем заниматься наукой, политикой, религией необходимо есть, пить, иметь одежду, жилище. Следовательно, производство материальных благ есть основа всей жизни общества, основа, без которой общество не проживёт и дня, основа, из которой развиваются государственные учреждения, политические и экономические воззрения, искусство и даже религия. Таким образом, то, что говорит о марксизме Фукуяма, есть не более чем фальсификация и откровенная ложь. По своей сути эта теория, призванная доказать несостоятельность марксизма, социализма, ставящая его на одну доску с фашизмом, служит одним из средств в идеологическом арсенале империалистической экспансии. Сводить же концепцию Фукуямы к чисто «охранительной» по отношению к капитализму, как это делает Зюганов, это означает, по меньшей мере, проявлять односторонний подход, выступать в роли статиста данных буржуазной науки, а не воинствующего критика-марксиста.
Что касается Бжезинского, этого матерого идеолога империализма, то его никак «охранителем» назвать нельзя.
В книге «Великая шахматная доска» Бжезинский утверждает, что в результате «глобального переустройства» мира на основе западных ценностей будет создана «реально функционирующая система глобального сотрудничества», призванная узаконить роль США «как истинно мировой сверхдержавы». Он говорит:
«Америка стоит в центре взаимозависимой вселенной, такой, в которой власть осуществляется через постоянное маневрирование, диалог, диффузию и стремление к формальному консенсусу, хотя эта власть происходит, в конце концов, из единого источника, а именно: Вашингтон, округ Колумбия. И именно здесь должны вестись политические игры в сфере власти, причем по внутренним правилам Америки».
Не нужно читать всю книгу – эти два предложения наиболее рельефно отражают мировоззрение Бжезинского как глашатая американского империализма. Вашингтон – центр мировой экономики, политики, культуры – вот главная идея империалистического «ястреба».
Или ещё одна весьма показательная цитата:
«Культурное превосходство является недооцененным аспектом американской глобальной мощи. Что бы ни думали некоторые о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи во всем мире. Ее привлекательность, вероятно, берет свое начало в жизнелюбивом качестве жизни, которое она проповедует, но ее притягательность во всем мире неоспорима. Американские телевизионные программы и фильмы занимают почти три четверти мирового рынка. Американская популярная музыка также занимает господствующее положение, и увлечениям американцев, привычкам в еде и даже одежде все больше подражают во всем мире».
Само собой понятно, что всё здесь сказанное есть в самой резкой форме выраженная идеология американского империализма. «Популярность» американской культуры зиждется на монопольном положении США на мировом рынке. В силу этого они диктуют не только курс доллара, цены на нефть и акции, но и моду в одежде, в музыке и т.д. На деле вся американская культура паразитирует на самых низменных инстинктах толпы, это не культура, это антикультура, культура трёх s – sex (секс), sport (спорт), screen (телеэкран). Одурачивание этой «культурой» молодежи есть целенаправленная политика Вашингтона. Таким образом «обрабатывали» молодёжь в СССР и в странах социалистического лагеря – это ускоряло развал мирового социализма. Главным в этом деле было повести молодёжь за Соединёнными Штатами Америки, навязать ей буржуазные ценности, буржуазную культуру, которая основывается на индивидуализме и остервенелой погоне за прибылью. «Сегодня он танцует джаз, а завтра Родину продаст» - эта пословица, которую в последнее время просмеивают на все лады, как ничто иное отражает подобную политику Вашингтона.
Зюганов же делает вид, что ему неизвестна роль Бжезинского как одного из авторов теории «тоталитаризма», а затем (в 60-70 годы) концепции «эрозии» коммунистической идеологии, под знаменем которой империализм вёл активную подрывную работу, направленную на развал социализма в СССР и странах Восточной Европы. В книге «Великая шахматная доска», на которую ссылается Зюганов, Бжезинский видит стратегической целью политики США по отношению к России, «прочно и надёжно» связать её рамками формирующейся под руководством Вашингтона «более крупной евроатлантической системы».
«Весьма односторонний и чисто описательный характер носит оценка, данная Зюгановым взглядам Жака Аталли. Вот что говорит о нем Геннадий Андреевич:
«…Ж. Аттали, бывший финансовый советник президента Франции и первый руководитель Европейского банка реконструкции и развития, создал историософскую теорию глобализации, которую он изложил, в частности, в своей книге "Линии горизонта".
Согласно этой теории, человеческая история представляет собой последовательную смену общественно-экономических формаций, различающихся между собой в первую очередь фундаментальными ценностями, положенными в основу человеческого бытия. На этом основании он выделяет эпоху, когда господствующим было религиозное сознание с его культом Священного. Затем - эпоху завоеваний с ее культом Силы и личностью Монарха, Вождя как олицетворения этой Силы. И, наконец, - эпоху торговли и взаимообмена, которую Аттали характеризует как Торговый Строй с его культом денег в качестве универсальной и абсолютной ценности.
В рамках такой теории Торговый Строй является высшей и конечной формой развития человечества. Именно он, опираясь на фантастические достижения науки и разработки новейших технологий, сумеет, наконец, объединить все человечество в рамках единого глобального общества, не признающего никаких национальных, государственных и религиозных различий. Новый человек, рожденный Торговым Строем, будет свободен от каких бы то ни было "ограничивающих влияний" - от национальных корней, культурных традиций, государственных и политических пристрастий, даже от постоянных семейных связей. Поэтому Аттали называет новую цивилизацию, которая утвердится в результате победы такого мироустройства - цивилизацией Кочевников, не связанных друг с другом и с миром ничем, кроме универсальных финансовых связей. В конечном итоге "человек будет самовоспроизводиться подобно товару, а жизнь станет предметом искусственной фабрикации и объектом стоимости».
Хорошее описание, ничего не скажешь, никакой критики, путаница одна.
Теория «Торгового строя» далеко не исчерпывает подхода Аталли к глобализации. О ней наиболее ярко свидетельствует его практическая деятельность в бытность его руководителем Европейского банка реконструкции и развития, созданного в 1990 году с одной только целью – разрушить социалистическую экономику стран Центральной и Восточной Европы, насадить там частную собственность и ввести «демократию» по западному образцу. Зюганов бесстрастно излагает «формационную» теорию Аталли, который беззастенчиво крадёт у Маркса учение о смене общественно-экономических формаций и выворачивает его наизнанку в угоду своим буржуазным воззрениям, но даже не старается выдвинуть против неё каких-нибудь критических замечаний. Просто описание… Но где Зюганов видел такое у классиков марксизма? Разве можно найти у Маркса, Энгельса, Ленина ограничение простой констатацией фактов? Нет, нельзя найти. Для этого достаточно открыть «Капитал» Маркса, «Положение рабочего класса в Англии» Энгельса или «Империализм, как высшая стадия капитализма» Ленина – везде живая критика, глубочайший по содержанию, всесторонний, меткий, остроумный анализ фактов, их систематизация на основе материалистической диалектики.
Что же касается философских взглядов Аталли,
то они также свидетельствуют о том, что в его лице мы видим ярого
антимарксиста, идеолога империализма, но отнюдь не только «консервативного
охранителя капиталистической системы».Наиболее показательными в этом отношении
являются слова, сказанные Аталли в предисловии к русскому изданию своей книги
«На пороге нового тысячелетия» (
Чем является по своей сути теория «Торгового строя». Не более чем абсолютизацией и проекцией в будущее всех черт современного государственно-монополистического капитализма, обоснование его вечности. Аталли так описывает будущее человечества: «богатые, процветающие зоны будут беспечно соседствовать с обширными нищими регионами». Что это, как ни фактическое признание «вечности» экономического неравенства, признание «безысходности» такого состояния мирового хозяйства, когда процветает горстка развитых стран-метрополий, а десятки развивающихся стран мучаются от нищеты, голода, недостатка воды, болезней? Но такое положение в реальности не может быть законсервировано навечно, как этого хотелось бы империалистам. Размещая наиболее тяжёлые и грязные производства в развивающемся мире, сооружая железные дороги и другие средства связи, западный империализм создаёт также и пролетариат в этих странах, который множится день ото дня и который, рано или поздно, станет могильщиком мирового империализма.
Теория «цивилизации Кочевников» есть отражение в голове Аталли того отчуждения человека, которое неизбежно в условиях господства товарного производства и капитализма, это высшее, взятое в абсолют выражение индивидуализма и духа торгашества, который присущ капитализму.
Если мы обратимся к анализу взглядов известного
американского философа и экономиста Иммануэля Валлерстайна, на которого также
ссылается Зюганов, то их вообще нельзя назвать охранительными. Он анализирует
современную капиталистическую «миросистему» и приходит к выводу, что она
погрязла в непримиримых противоречиях, как и скрепляющая её «гегемония» США, и,
следовательно, обречена на гибель. Хотя Валлерстайн отрицает марксизм-ленинизм,
но он не исключает, что вслед за «хаосом», который будет сопутствовать краху
капиталистической «миросистемы», «мы
увидим завершение перехода от капитализма к социализму» и возникновение
«социалистического мирового порядка», формы которого сейчас бесполезно
предсказывать. Несмотря на чисто буржуазные рассуждения Валлерстайна, отрицание
им марксизма-ленинизма, он не только не отвергает фактов существующих
противоречий капитализма, но и говорит о его гибели. Где же тут, спрашивается,
«охранительный» подход?
В пункте «Сущность глобализации» Зюганов, по сути, верно определяет
движущие силы глобализации, указывает на необходимость смены общественного
строя.
«Капиталистическая глобализация несет в себе зародыш, материальную возможность перехода к новому, более справедливому общественному укладу. Но для того чтобы эта возможность превратилась в действительность, она должна быть освобождена от своей нынешней, капиталистической общественной оболочки. Человечество оказалось на развилке своей истории. И ниоткуда не следует, что мир обречен двигаться в русле сценариев западных творцов «нового мирового порядка».
Но и в этом, на первый взгляд правильном рассуждении, сквозит оппортунизм. Зюганов говорит именно о «новом, более справедливом общественном укладе»; не о социализме, не о новой общественно-экономической формации, не о социалистической революции как единственному пути к ней, а только лишь о «новом общественном укладе», который будто бы с неба сваливается на определённой ступени глобализации. Хотя выше Зюганов робко упомянул слово «социализм», однако сделал это скорее как поклон перед иконой, так, для поддержания «коммунистического» имиджа.
«Социализм, как интернациональное учение, - отмечается в Политическом отчете ЦК КПРФ VII съезду партии, - ни в коей мере не отвергает мировых интеграционных процессов - взаимопереплетения экономик, взаимообогащения культур, взаимодействия самобытных цивилизаций. Но он являет собой реальную альтернативу тем уродливым формам, которые принимает мировая интеграция при капитализме».
Но как возникает этот социализм остаётся глубокой тайной. Валлерстайн в этом вопросе, несмотря на буржуазную путаницу, был более конкретен, он говорил о «хаосе» после крушения капиталистической «миросистемы» из которого выходит новое социалистическое общество. Под «хаосом» он понимал воины, конфликты, революционные бури. Но при этом Валлерстайна нельзя заподозрить в каких-либо симпатиях к марксизму, к учению о революции и диктатуре пролетариата. У «марксиста» Зюганова же социализм рождается из капитализма гладко, без потрясений, без конфликтов, без ожесточённой борьбы мирового пролетариата с транснациональной буржуазией.
Теперь рассмотрим как Зюганов «развивает» марксистско-ленинскую теорию.
Развитие теории по Зюганову это отнюдь не
обогащение её новыми данными, а ревизия её основ, смешение марксизма-ленинизма
с «показавшими свою эффективность в последние годы» цивилизационным и
геополитическим подходами. Дальше больше: Зюганов настаивает на том, что
понятия «цивилизация», «геополитика», «национальная самобытность», «религиозные
святыни», «культурно-исторический тип», «соборность» и «державность» должны
стать такими же привычными для марксистов, как и понятия «производительные
силы», «производственные отношения», «общественно-экономическая формация»,
«классовая борьба». Только тогда, резюмирует он, «мы сумеем создать серьезную научно-методологическую базу,
соответствующую реалиям современного мира и способную стать мощным орудием
подготовки комплексной стратегии возрождения Великой России».
По мнению Зюганова для наиболее полного раскрытия сущности глобализации
недостаточно марксистско-ленинского диалектического метода, здесь нужна «особая
методология», и тут, разумеется, не обойтись без буржуазного философского и социологического
скарба вперемешку с самым идеализированным монархизмом, которые мы видели выше.
Может ли действительный марксист говорить о необходимости «дополнить»
марксизм-ленинизм геополитическим подходом? Нет, не может, потому что
геополитика, чтобы не говорили о ней буржуазные учёные, есть верная служанка
империализма в деле завоевания новых территорий, есть наука о том, как
порабощать другие народы. На эту сторону дела обращает внимание и сам Зюганов,
даже посвящает этому целую главу в книге «Глобализация и судьбы человечества».
Однако остаётся загадкой, как же тогда Зюганов собрался «дополнить»
марксизм-ленинизм геополитикой, если последняя является наукой буржуазии в деле
ограбления мира и он сам признаёт это. Вот уж поистине путаница! В одной брошюре
одно, в другой другое. Марксист должен быть последовательным в своих взглядах,
а не метаться от денежного мешка к красному знамени.
«Дополнение» марксизма-ленинизма цивилизационным подходом оказывается
ещё более шатким. Ведь в основе последнего лежит тезис о круговороте
цивилизаций: здесь нет движения, нет развития, каждая цивилизация развивается в
круге своих, раз и навсегда данных нравственных ценностей, проходит стадии
возникновения, расцвета, упадка и гибели, короче, сплошная метафизика, никакого
действительного развития, никакого прогресса. Само собой понятно, что эта
теория, выработанная в трудах Шпенглера, Тойнби, Хаусхофера, Данилевского,
Гумилёва, есть не более чем идеологическое оружие против стройной марксистской
теории о смене общественно-экономических формаций, об историческом процессе, о
неизбежной смене капитализма коммунизмом. Не зря сегодня цивилизационный подход
взят на вооружение всеми антимарксистами мира, увидевшими в распаде Советского
Союза крах марксизма-ленинизма и социализма в целом. Ставшие чрезвычайно
«прогрессивными», благодаря стараниям буржуазных средств массовой информации,
эти господа всячески превозносятся и цитируются, особенно в нынешней России,
где совершаются пышные похороны марксистско-ленинского учения. Как же на
радостях не приобщится к новым идеям буржуазной науки, как же не смешать с ними
«устаревший» и «догматический» марксизм-ленинизм. Да и можно ли, рассуждает
Зюганов, с помощью старой, догматической теории объяснить такие новые явления,
как крушение социализма, «перераспределение социального напряжения по
геополитической оси Север-Юг», «маскировку классовых противоречий внутри
развитых капиталистических государств» или «повсеместный всплеск национального и
религиозного сознания народов»?
Ну не хочет Зюганов искать ответы на эти вопросы у Ленина. Ему подавай
тойнби, шпенглеров, хаусхоферов, данилевских и т.д. А почему? Ответ прост.
Ленин беспощадно бичевал ревизионизм и оппортунизм подобных Зюганову
«обновителей» марксизма. Но Зюганов никогда не найдёт у вышеуказанных
буржуазных учёных правдивые ответы на поставленные им вопросы. Если внимательно
изучить труды Ленина и Сталина, то найти ответ на вопрос о причинах крушения
мировой системы социализма не трудно: она как раз и состоит в оппортунистическом
перерождении КПСС, который «передался по наследству» «товарищам» из КПРФ. Что
касается геополитической оси Север-Юг – это есть не более чем завуалированный
буржуазной «игрой в понятия» колониализм и неоколониализм. Об этом Ленин много
писал. Насчёт всплеска национализма и религиозного чувства, то и об этом можно
найти у классиков марксизма. Национализм есть идея восходящей буржуазии,
использующей его в качестве орудия создания и завоевания общенационального
рынка, установления своего господства в национальных масштабах, в борьбе против
чужеземной буржуазии. Национализм используется капиталистами в целях поддержания
«классового мира», отвлечения пролетариата от борьбы за своё освобождение,
разъединения рабочих разных национальностей. Это с одной стороны. С другой
стороны сегодня существует антиимпериалистический национализм, в котором
находит известное отражение демократизм и протест против империалистического
гнёта той части масс, которые не поднялись ещё до классового сознания. Но
вместе с тем в национализме угнетённой нации есть и другая сторона, выражающая
идеологию и интересы её реакционной, эксплуататорской верхушки.
Но может ли признать это Зюганов. Нет, потому что он сам в своих
рассуждениях о «державности» и «соборности» скатился до самого пошлого
национализма. Не построение социалистического общества во всём мире,
действительное освобождение человечества от ига капитала, а построение особого
«русского» социализма, возрождение «Великой России» - вот суть рассуждений
Зюганова.
«Буржуазный национализм и пролетарский интернационализм – вот два
непримиримо-враждебных лозунга, соответствующие двум великим классовым лагерям
всего капиталистического мира и выражающие две политики (более того, два
миросозерцания) в национальном вопросе» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., 5 изд.
т. 24, стр. 123).
Став на путь национализма, Зюганов только помогает буржуазии в деле
разъединения рабочего класса, в деле ослабления пролетарского движения.
Действительное же освобождение рабочего класса немыслимо без интернационального
сплочения трудящихся всех стран. Поэтому коммунисты, если они хотят быть
таковыми, конечно, не могут быть националистами, напротив, они должны вести
непримиримую борьбу с ним как в своих рядах, так и в рабочем движении, всемерно
развивать интернационализм у рабочих, сознание солидарности в борьбе за
социализм, показывать пролетариату каждой угнетаемой страны, что только в союзе
с пролетариатом других стран у него есть шансы на победу.
Зюганов рассуждает об унификации всех народов, традиций, культурных
ценностей через СМИ, Интернет и т.д., особом пути России. Так или иначе, все
эти разговоры сводятся к простым филистёрским воздыханиям. А ведь Маркс уже в
«Манифесте коммунистической партии» с предельной ясностью дал объяснение
«унификации народов и традиций».
«Плоды духовной
деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная
односторонность и ограниченность становятся всё более и более невозможными, и
из множества национальных и местных литератур образуется одна всемирная
литература».
И далее:
«Под страхом гибели
заставляет она все нации принять буржуазный способ производства, заставляет
вводить их у себя так называемую цивилизацию, то есть становиться буржуа.
Словом, она создаёт себе мир по своему образу и подобию».
Может ли марксист
осуждать саму историческую тенденцию распространения буржуазного способа
производства во всём мире, «унификацию» народов и т.д.? Нет, не может. Потому
что в целом это является историческим
прогрессом, ведёт к образованию единого мирового хозяйства и создаёт
предпосылки для социализма. Чем сильнее эксплуатирует буржуазия пролетариат
всех стран, к чем более бесчеловечным методам она прибегает для сохранения
своего господства, тем более приближает она день своего краха, социалистическую
революцию. Далее. Раз буржуазия, вводя «цивилизацию» во всех, даже самых
отсталых странах, вводит также и буржуазное мировоззрение, буржуазные традиции
на место прежних, узконациональных, следовательно, когда к власти придёт
пролетариат, он создаст свою мировую пролетарскую культуру, которая впитает в
себя всё лучшее от прежних исторических эпох и устранит все связанное с
господством частной собственности: остервенелую погоню за барышом,
индивидуализм, превращение культуры в бизнес, а отсюда разврат и
порнографию.
Напротив, рассуждения Зюганова о незыблемых традициях, надвременных
ценностях есть лишь рассуждения реакционера, национал-патриота, который дальше
своей страны ничего не видит.
В пункте «Высшая стадия империализма» Зюганов впервые за многие годы обращается к ленинской теории империализма. Он справедливо отмечает, что современный капитализм есть паразитический, загнивающий капитализм, что «сверхпотребление «золотого миллиарда», проживающего в господствующих капиталистических странах, базируется на хроническом недопотреблении, относительном и абсолютном обнищании большей части населения Земли», что он ведёт к отчуждению человека. Однако здесь вновь Зюганов эклектически смешивает взгляды Маркса и Ленина со взглядами Вебера, Фромма и др.
Но на этом дело не заканчивается. Далее начинается очередной «вклад» Зюганова в ленинскую теорию империализма, который уже виден в подзаголовке – «Высшая стадия империализма». Нетрудно заметить расхождение Зюганова с Лениным. Владимир Ильич называл империализм «высшей и последней стадией капитализма», у Геннадия Андреевича же получается, что существует ещё некий «империализм эпохи глобализации». На вопрос о том, является ли эта выдуманная стадия действительно последней, Зюганов даёт весьма двусмысленный ответ. В мире-де «разворачивается мировая социально-экономическая, политическая и духовная борьба», «исход ее далеко еще не предрешен». Этот исход по Зюганову зависит от «сложения прогрессивных сил на всей Земле». Но что если этого не произойдёт? Очевидно, капитал будет господствовать и дальше, будут ликвидированы государственные границы, миром будут управлять транснациональные корпорации посредством Мирового правительства, угнетение достигнет максимальных пределов. Можно было бы конечно не делать акцент на этой стороне развития, в конце концов, Зюганов предлагает возможную социалистическую перспективу, пусть и в усечённой форме, однако уж очень похожа зюгановская теория «высшей стадии капитализма» на теорию «ультраимпериализма» Карла Каутского.
Каутский говорил, что после империализма наступит еще одна стадия – стадия ультраимпериализма, когда произойдёт объединение империализмов всего мира, когда капитализм вступит в фазу общей эксплуатации всего мира, тем самым исчезнут противоречия между империалистическими державами, исчезнут войны, конфликты и т.д. За это же ухватился Зюганов и стал утверждать, что глобализация есть преддверие этого ультраимпериализма, первая ступень к образованию всемирного треста и как следствие преодоления всех противоречий мировой экономики.
Говоря о том, что многие сегодняшние
«учёные-марксисты» при объяснении процессов глобализации стали склоняться к
теории «ультраимпериализма» Каутского, Зюганов, разумеется, не упоминает о
критике этой теории Лениным. Лидер КПРФ лишь вскользь упомянул, что Ленин «показал полную несостоятельность»
«надежд» Каутского на то, что утверждение фазы «ультраимпериализма» может
привести человечество «к миру и разоружению». Да, весьма узко! Но дальше –
больше. Зюганов пишет, что Ленин не отрицал, что ультраимпериалистическая
стадия возможна. И здесь мы видим самый откровенный подлог.
В предисловии к брошюре Бухарина «Мировое хозяйство и империализм» Ленин
писал:
«Не подлежит сомнению, что развитие идет в направлении (Зюганов не
выделяет это слово курсивом, как это делает В.И. Ленин. – прим. автора) к
одному-единственному тресту, всемирному, поглощающему все без исключения
предприятия и все без исключения государства».
Но Зюганов приводит эти слова без учёта последующей фразы:
«Можно ли, однако, спорить против того, что абстрактно «мыслима» новая
фаза капитализма после империализма, именно: ультраимпериализм? Нет. Абстрактно
мыслить подобную фазу можно. Только на практике это значит становиться
оппортунистом, отрицающим острые задачи современности во имя мечтаний о будущих
неострых задачах. В теории это значит не опираться на идущее в действительности
развитие, а произвольно отрываться от него во имя этих мечтаний».
Ленин со всей резкостью показывает, что вывод Каутского о том, что «не
очень далеко уже и всемирное объединение…магнатов капитала в единый всемирный
трест» является абстрактным, упрощенным и неправильным, что к такому выводу
можно прийти лишь рассуждая абстрактно-теоретически».
«Если понимать под чисто-экономической точкой зрения «чистую»
абстракцию, тогда всё, что можно сказать, сведется к положению: развитие идёт к
монополиям, следовательно, к одной всемирной монополии, к одному всемирному
тресту. Это бесспорно, но это и совершенно бессодержательно, вроде указания,
что «развитие идёт» к производству предметов питания в лабораториях» (В. И.
Ленин. Империализм как высшая стадия капитализма, соч. 4 изд. т. 22, стр. 258).
Кроме того, эта теория служит для замазывания противоречий капитализма.
«Бессодержательнейшие разговоры Каутского об ультраимпериализме
поощряют, между прочим, ту глубоко-ошибочную и льющую воду на мельницу
апологетов империализма мысль, будто господство финансового капитала ослабляет
неравномерности и противоречия внутри всемирного хозяйства, тогда как на деле
оно усиливает их» (там же, стр. 258-259).
Таким образом мы видим, что Ленин
выводил свою оценку «ультраимпериализма» не из некой «общей тенденции», а из
понимания того, что вся теория «ультраимпериализма» является мертвой абстракцией.
Между тем необходимо отметить, что Зюганов в своей брошюре воспроизводит
и слова Ленина относительно того, что развитие к единому тресту идёт идет «при
таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и
потрясениях, - отнюдь не только экономических, но и политических, национальных
и пр. и пр., что непременно раньше, чем дело дойдет до одного всемирного
треста, до «ультраимпериалистического» всемирного объединения национальных
финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм
превратится в свою противоположность». Это с одной стороны, еще раз
подчеркивает, что Ленин отрицал возможность возникновения всемирного треста на
практике, а с другой стороны, как этот вопрос запутал и сам запутался Зюганов.
Зюганов боится открыто выступить с каутскианской теорией
«ультраимпериализма», а потому вуалирует её различными понятиями, вроде
«империализм эпохи глобализации», «новый мировой порядок» и т.д. Более того,
следуя «ленинской логике» называет этот самый «новый мировой порядок» «высшей
стадией империализма». Вот как ревизионисты, прикрываясь «ленинской логикой», вносят
в марксизм самые грубые искажения!
При рассмотрении восьми признаков этого пресловутого «империализма эпохи
глобализации» мы только можем убедиться, что ни один из них не доказывает
«открытой» Зюгановым новой стадии империализма. Само слово «стадия»
предполагает глубокий анализ количественных и качественных изменений, присущих
данной ступени по отношению к предыдущей. Ленинская характеристика показывает
качественные отличия империализма от домонополистического капитализма,
зюгановские же «признаки» «империализма эпохи глобализации» есть эклектическое
сочетание всего и ничего. Здесь и
вольное переложение признаков империализма, отмеченных Лениным (1,7,8), и
характеристика экспансионистской природы империализма, и отражение в голове
обывателя анархии производства, под соусом «утраты национальными
правительствами контроля над процессами, происходящими в мировой экономике»
(5), и притянутое за уши положение о «Мировом правительстве». Но ревизионизм
завёл Зюганова дальше, и если в рассматриваемой нами брошюре он говорил о
«новом мировом порядке» в кавычках, то в книге «Глобализация и судьбы
человечества» он уже употребляет это сочетание слов без кавычек, желая показать,
что ныне этот «порядок» уже установился, что и является доказательством
наступления «высшей стадии империализма». Здесь мы уж не будем говорить о книге
«На рубеже тысячелетий», где Зюганов окончательно порывает с марксизмом даже на
словах и говорит уже не о смене общественно-экономических формаций, а о смене
«геополитических эпох» - Вестфальской, Венской, Версальской, Потсдамской и
Беловежской. Причём здесь геополитика ставится выше марксизма-ленинизма.
Вернёмся однако к критике зюгановской теории «империализма эпохи
глобализации», то есть закамуфлированной каутскианской теории
«ультраимпериализма».
Реальная жизнь со всей убедительностью показывает, что отмеченные
Лениным основные признаки империализма, как высшей и последней стадии
капитализма не только не изменились в своей основе, но и приняли более
глубокий, всеохватывающий характер..
Основой современного империализма являются транснациональные корпорации, которые связывают воедино мировое хозяйство, пронизывают его миллионами нитей и усиливают на этой основе его эксплуататорскую сущность. Предпосылки возникновения ТНК были раскрыты ещё Лениным в книге «Империализм, как высшая стадия капитализма»:
«Монополистические
союзы капиталистов, картели, синдикаты, тресты, - писал В.И. Ленин, - делят
между собой прежде всего внутренний рынок, захватывая производство данной
страны в свое, более или менее полное обладание. Но внутренний рынок, при
капитализме, неизбежно связан с внешним. Капитализм давно создал всемирный
рынок. И по мере того, как рос вывоз капитала и расширялись всячески
заграничные и колониальные связи и «сферы влияния» крупнейших монополистических
союзов, дело "естественно" подходило к всемирному соглашению между
ними, к образованию международных картелей».
Совокупный продукт крупнейших ТНК, имеющих производства во многих
странах мира, составляет 22 трлн. долларов, это более 61% всего мирового
валового продукта. Эти ТНК контролируют капитальные активы в 36 трлн. долларов,
их ежегодные доходы составляют более 810 млрд. долларов, а количество занятых
на них составляет 84 млн. человек. Из 50 самых крупных ТНК – 27 американского
происхождения, остальные западноевропейские и японские.
Процесс всемирной концентрации капитала, выразившийся в росте
транснациональных корпораций, захвата ими рынков сбыта, источников сырья и
рабочей силы, происходит крайне
неравномерно, в условиях жесточайшей конкуренции, переходящей в «торговые
войны» и т.д. ослабевшие монополии разоряются и уходят в небытие, сильные
поглощаются сильнейшими. Но значит ли это, что развитие идёт «в направлении
одного треста». Нет, не значит. Между этими сильнейшими ТНК разворачивается
жесточайшая конкуренция, как между транснациональными корпорациями США и
Японии. Не объединение в единый трест, а непримиримая конкуренция – вот как
развивается империализм сегодня.
Стоит ли говорить, что это господство монополий в экономике ведёт к их
господству в политике, к сращению монополистического аппарата с
государственным. Не секрет, что представители монополий заседают во всех
парламентах капиталистических государств, либо воздействуют на него посредством
подконтрольных партий. И нигде эта тенденция не проявляется так остро как в
США, где за партиями республиканцев и демократов стоят две мощнейшие
финансово-промышленные группировки, попеременно приходящие к власти, но так или
иначе отражающие интересы монополистического капитала.
Следовательно,
монополистический капитализм, связывающий все страны воедино, вовлекающий всех
в единый процесс воспроизводства капитала, никак не может искоренить присущие
ему противоречия, и мирно перерасти в
новый строй, как об этом мечтают ревизионисты всего мира, в том числе и
Зюганов. Напротив, он всё более и более обостряет их, доводит до крайних
пределов. Империализм сегодня разрешает свои противоречия никак иначе, как
только посредством войн, терроризма, разжигания межнациональных конфликтов и
т.д. В наше время эксплуатация развивающегося мира развитым не только не
уменьшается, но напротив, неуклонно растёт. «Глобализаторская», а по сути
колонизаторская деятельность США направлена в первую очередь на то, чтобы
превратить все народы земли в своих данников и таким образом достичь
собственного беспрецедентного процветания. Поэтому весьма верно, несмотря на
свои буржуазные взгляды, отметили в книге «Западня глобализации» немецкие
авторы Ганс Петер Мартин и Харальд Шуманн, что
«….глобальным бойцовским броском новый интернационал капитала переворачивает с ног на голову целые страны и социальные порядки…». «Только наивные теоретики и недальновидные политики думают, что можно из года в год, как в нынешней Европе, лишать миллионы людей работы и социальной защиты и не заплатить однажды за это политическую цену. Что-то обязательно произойдет». «История не повторяется. Вместе с тем, война по-прежнему является наиболее вероятной отдушиной в случае, если социальные конфликты становятся неудержимыми, возможно, в форме гражданских войн против этнических меньшинств или мятежных регионов. Глобализация не обязательно ведет к военным столкновениям, но такой вариант развития событий возможен, если высвобожденные силы транснациональной экономики не будут благополучно поставлены под контроль».
История всегда повторяется, но уже на новой
базе, это – закон отрицания отрицания. Война и сегодня является не только
возможной, но и неизбежной. Она уже перманентно идёт. Это война между
угнетёнными империализмом странами и кучкой империалистических держав, между
трудом и капиталом. Ганс Петер Мартин и Харальд Шуманн
говорят о необходимости поставить под контроль транснациональную экономику. Под
контроль кого? Добрых буржуа, реформистов, социал-демократов – вот кого видят
её «контролёрами» буржуазные учёные. На самом деле всё это пустейшие фразы.
Данная задача осуществима только в рамках нового строя – социализма, когда
миллионы и миллионы трудящихся придут к власти и планомерно организуют
производство, но этот приход трудящихся к власти не может быть осуществлён
простой сменой правительственного кабинета, одной партии другой. Это коренная
ломка во всех общественных отношениях, это рождение новой коммунистической
общественно-экономической формации, путь к которой лежит через пролетарские
революции, жесточайшие бои труда с капиталом, гражданские войны и конфликты.
Для мелкобуржуазных филистёров, различных оппортунистов, в том числе и Зюганова,
это кажется ужасным, античеловечным, антигуманным. Эти господа непременно будут
упрекать нас в проповеди войны, насилия, оголтелом антилиберализме. Нам,
марксистам, нет до этого никакого дела, ибо мы видим всю лживость этих
утверждений. Не мы поступаем аморально, призывая и содействуя освобождению
трудящихся, которое, пока существует иго капитала, по вполне понятным причинам
не может совершиться мирно, а господа-буржуа, которые распространяют свою
эксплуататорскую власть на всей земле посредством войн, финансирования
терроризма (как США финансировали Бен Ладана против СССР), антинародных
«оппозиций» и т.д. маскируя это лживыми утверждениями о «свободе» и «демократии».
Таким образом, теория «ультраимпериализма», возрождаемая Зюгановым,
остается, как и прежде, теорией направленной на замазывание противоречий
капитализма, отрицание социалистической революции. Достаточно обратиться к
последним статьям и выступлениям Зюганова, чтобы убедиться, что он не ставит
даже вопроса о социалистической революции и диктатуре пролетариата как
единственном пути к социализму. Отсюда все метания Зюганова от осуждения
«империалистической глобализации» для признания того, что и при капитализме и
при социализме «видное место занимает сближение народов и наций, стирание
государственных границ и т.п.» и таким образом победа «социалистической
альтернативы» (показательное вообще словечко: «альтернатива» - может быть, а
может и не быть!) не должна вызывать особых сложностей: главное овладеть
парламентом и умело использовать институты буржуазной демократии. Вот такой
«социализм» «коммунистов» из КПРФ. Не революция, не длительная работа с
пролетариатом, а тихая и мирная парламентская работа, реформы, реформы,
реформы… Так рассуждают «коммунисты» - комнатные собачки парламентаризма,
сидящие на тёплых руках хозяев – магнатов капитала. Отсюда, наконец, выходит и
фактическое сведение Зюгановым задач коммунистов к разрешению вопросов
облегчения жизни трудящихся, защиты их социальных прав, корректировке
внутренней и внешней политики при полном сохранении власти буржуазии. Вот он,
классический реформизм, вот где лежит граница между марксизмом и оппортунизмом,
коммунизмом и социал-демократией. Для реформиста реформа – всё, а революция –
разрушение, страдание, «массовая шизофрения». Реформист за своей апологией
капитала не видит, что накопление количественных изменений в обществе (реформ)
ведёт на определённом этапе к изменениям качественным, причём скачком, решающим
поворотом (социальной революцией). И этот закон перехода количественных
изменений в качественные отнюдь не философами выдуман, он открыт из наличных
фактов бытия, бытия природы и общества. Возьмём к примеру воду. Постепенное,
количественное убавление (или прибавление) движения (температуры воды) ведёт на
определённом этапе, при достижении определённого узлового пункта либо к
замерзанию, либо к испарению воды, и этот переход в новое агрегатное состояние
при всей постепенности совершается скачком. Возьмём пример из истории общества.
Переход от первобытнообщинного строя к рабовладельческому, превращение общей
собственности в частную, разделение общества на рабов и господ при свей своей
постепенности было скачком из одного состояния в другое, количественные
изменения (развитие орудий производства, рост производительных сил и т.д.)
привели к качественным изменениям. Но было бы наивно думать, что это
происходило плавно, бесконфликтно. Напротив, разложение общины и раскол
общества на классы происходил в условиях непрерывных войн, борьбы между
богатыми и бедными общинниками. Переход от рабовладельческого строя к
феодальному также происходил в условиях жесточайшей борьбы рабов и господ.
Когда масса капиталистических элементов внутри феодализма достигла своего
максимума, свершились буржуазные революции, которые уничтожили власть земельной
аристократии и привели к власти буржуазию. Таким образом, в истории всегда
смена одной общественно-экономической формации другой сопровождалась
революциями, конфликтами. Сами эти революции есть ничто иное, как узловой пункт
перехода количественных изменений в качественные. Господа-реформисты же
вообразили, что капитализм сможет бесконечно развиваться без противоречий,
более того преодолеет их всех и превратиться в некое новое общество. Они,
разумеется, не заметили в рамках современного капитализма, процесса
глобализации производства, черты нового строя, те самые количественные
изменения, которые рано или поздно должны превратиться (и действительно
превратятся) в изменения качественные. Реформировать капитализм невозможно
вечно и бесконечно. Марксисты вовсе не отрицают реформ, более того, борются за
реформы, но в отличие от реформистов не абсолютизируют их, они видят, что
каждая реформа есть одна из тех количественных изменений, которые ведут к
изменениям качественным. Следовательно, марксисты борются также и за революцию,
за свержение старого и отжившего и утверждение нового и прогрессивного.
Диалектика – вот подлинное оружие против всех философских и политических
вывертов реформистов и ревизионистов вроде Зюганова и западных
социал-демократов. Не зря она вызывает такое отвращение, такой страх у
буржуазных учёных – Поппера, Аталли, Бжезинского и др. Реформисты могут, кончено, сослаться на то,
что прежде история делалась бессознательно, теперь же, в век компьютеров,
самолётов, космических кораблей человечество может обойтись без революций,
плавно регулируя свои отношения. Это было бы верно, но только при социализме,
когда средства производства находятся в руках всего общества и планомерно
управляются им. Пока же в мировой экономике царит анархия, и классовая борьба
между богатыми и бедными является основным двигателем истории, эти утверждения
являются ложными и служат апологии капитализма.
Написано:
Август 2005 года
Подпись:
Владимир Орлов
Опубликовано на сайте: www.marxism-leninism.narod.ru